Владимир ПЕТРОВ о русском языке с пристрастием
– Языку нельзя наобум приказывать. Он слушается только таких приказов, которые согласны с его внутренними законами.
Михаил Панов, русский лингвист
В разговоре с кассиром в магазине обмолвился: «Это кофе мне не подойдет». И сразу ужаснулся: ведь кофе – мужского рода! Почему-то именно правильное употребление слова кофе считают у нас показателем грамотности человека. Употребляешь в мужском роде – молодец, в среднем – невежда и малокультурный человек.
Слово пришло в русский язык, когда кофейные зерна впервые пересекли границу нашей страны, – в XVII веке. Английское coffee произошло от голландского koffie. Ну а наш родной язык тут же начал приспосабливать иностранца под свою фонетическую систему. Вместе с кофе появились кофий и кофей. Европейцы, кстати, позаимствовали это слово у арабов – кахва или кава (отсюда польское kawa, литовское kava и украинское кава). Считается, что арабы назвали один из своих любимых напитков по имени эфиопского королевства Каффа, откуда кофе стал распространяться по миру. Им было это сделать легко, у них уже было свое qahwe – так они называли темное вино. Появился новый напиток, а новое слово придумывать не стали, просто добавили еще одно значение к имеющемуся.
Между прочим, русский язык уже тогда колебался, какой род присвоить слову кофе. Портал «Национальный корпус русского языка» выдает нам более 15 тысяч употреблений кофе в письменных документах. Первое – в 1716 году. И в подавляющем большинстве случаев в мужском роде. Но встречается кофе и в среднем роде.
У просветителя XVIII века Николая Новикова в его переводе иностранного трактата «О воспитании и наставлении детей»: «Если варится для детей особенно слабое кофе, то вред от оного состоит только в том, что он слабит без нужды желудок… Но обыкновенное крепкое кофе, употребляемое взрослыми людьми, гораздо опасные для детей имеет действия».
Или, например, у Андрея Белого в его романе «Петербург» читаем: «Кофе Николаю Аполлоновичу подавалось в постель». Даже Иван Бунин, известный своим тонким знанием русского языка, написал в рассказе «Пароход «Саратов»: «И все сливалось в одно: в счастливое чувство готовности на все что угодно. Водка, бенедиктин, турецкое кофе?»
Языковед из Челябинского госуниверситета Т. Мицук подсчитала, что из 32 авторов художественных произведений, примеры из которых выдал Национальный корпус русского языка, кофе в среднем роде употребили только восемь (среди них Алексей Толстой и Михаил Булгаков). В среднем и мужском роде – четыре литератора (Николай Карамзин, Владимир Набоков, Иван Бунин и Иосиф Бродский). А 20 (в этой компании много великих – от Кантемира и Пушкина до Пастернака и Высоцкого) – только в мужском роде. Преимущество наиубедительнейшее.
И все же употребление кофе в среднем роде как разговорное уже в 80-х годах дают «Словарь трудностей русского языка» под редакцией Д. Розенталя и «Грамматический словарь русского языка. Словоупотребление» А. Зализняка. И уже с начала уходящего десятилетия словари начинают против среднего рода у кофе делать пометку – допустимо. Но строгая литературная норма все же – мужской род. А лет через 30–50, видимо, средний род победит. Влияет на это не столько уровень образования и культуры, сколько тот факт, что существительные II склонения на -о и -е (пальто, какао, море, поле, варенье…) среднего рода. И кофе помимо нашей воли стремится попасть в этот список. Кстати, какао тоже когда-то употреблялось в мужском роде.
