В начале июля 1941 года по решению ЦК ВЛКСМ на оборонные стройки было направлено 114 тысяч комсомольцев из разных областей СССР. Сегодня расскажем о том, как сложилась судьба участников калужского спецэшелона, работавших на строительстве третьей линии обороны Москвы летом 1941 года
Евгения Михайловна Алпатова (Сачик):
«В 1941 году я окончила семь классов 9-й школы им. Циолковского и подала документы в техникум железнодорожного транспорта. Мне было 15 лет. Меня взяли в спецэшелон. Очевидно, сыграл роль мой не по возрасту большой рост.
Мы ехали, не зная куда, но тогда нам это было не важно – лишь бы быть полезными своей Родине. Наша группа жила в деревне Морозовке, в семи километрах от Мончалово. Жили в хате вместе с хозяйкой, человек 15. Спали на полу, ночью вставали по команде и по команде переворачивались на другой бок, иначе можно было на кого-нибудь наступить.
Время было беспокойное – летали самолеты, и чтобы обеспечить ночной отдых, по очереди дежурили на крыльце. Страха не было, наверное, потому, что мы еще не понимали всей опасности. Но немцы были уже недалеко. Были ночи, когда ждали диверсий, тогда нас выводили строем далеко за деревню. Помню одну лунную ночь: нас вывели куда-то к озеру, и мы спали прямо на земле, на берегу. Вечерами после работы мы тихо пели, сидя на крыльце. Я запевала, другие подхватывали, это нас очень подбадривало. Физически нам было очень трудно, некоторые плакали.
В колодцах была очень плохая вода, ее пили с отвращением, мечтая о вкусной калужской водичке. И первое, что мы сделали, вернувшись в Калугу, напились из кубовой прямо на вокзале.
За деревней мы копали рвы. Над нами часто пролетали немецкие самолеты, по сигналу мы прятались куда могли или ложились прямо на землю. Однажды бомбили совсем рядом, у меня навсегда остался в памяти огромный столб земли – очевидно, бомба попала в пахоту.
Когда рвы стали глубокими, на дне была серая и влажная глина, которая не отставала от лопат. Тогда мы накапывали квадратов, руками снимали и передавали по цепочке наверх, смеялись, что она как с маслом.
Нас, младших, первыми вывезли домой, а те, кто постарше, перешли на новое место. На обратный проезд нам предложили взять продуктов. Но мы не могли взять с собой много: было объявлено, что эшелон уходит через полчаса, а до станции около семи километров. Пришлось бежать. Ученица 9-й школы Вера Азарова оступилась и подвернула ногу. Мы с ней кое-как, вприпрыжку, брели, я несла ее и свои вещи и помогала ей идти, мы отстали от всех. Когда пришли на станцию, увидели, что наши еще не уехали, – легли на насыпь и пролежали до утра, пока не подали вагоны. По дороге нас бомбили, все из вагонов выскочили, но мне пришлось остаться с Верой, так как она не могла идти.
Ярко помню, как мы прибыли на большую станцию, набитую эшелонами, – Вязьма или Ржев. Стояли составы, люди сидели прямо на платформе, грязные, голодные, видимо, ехали уже не первый день. Наш вагон остановился рядом с платформой, где сидели старики и дети. Они просили у нас еды. Мы стали открывать свои чемоданы и отдавать хлеб, масло, копченую рыбу.
С вокзала я шла грязная, загоревшая, похудевшая, в выгоревшем добела байковом платье. На улице Кирова догнала свою сестру. Кричу ей: «Люба!», а она меня не узнает.
В Калуге было тревожно, ночами летели в сторону Москвы самолеты. После возвращения я тяжело заболела дифтерией, меня без памяти отвезли в Хлюстинку.
Помню, что во время налетов мы со сверстниками сидели на крыше, а у старого театра стояли зенитки. Наш дом был на улице 1905 года, близко от них, осколки летели на крышу, и нас оттуда прогнали.
Вернувшись из эвакуации в ноябре 1943 года, я восстановилась на первом курсе железнодорожного техникума, который окончила в 1947 году. В летние каникулы мы все время работали: на торфоразработках, заготовке дров в Перерушево, в подсобном хозяйстве НОД, возили уголь из шахты, что за рекой в районе Анненок, на ЦЭС.
После техникума с 1947 года по настоящее время (воспоминания записаны в 1975 году. – Прим. редакции) работаю на железнодорожном транспорте: сначала на станции Калуга-1 весовщиком, техником станции, техником льдопункта, потом в отделении дороги – инженером 1-го отдела, начальником военно-учетного бюро. У меня два сына: Андрей окончил железнодорожный техникум и служит в рядах Советской армии, а Павел учится в школе № 14. Надеюсь вырастить своих сыновей патриотами Родины».
Выдержка из письма домой ученика 9-й школы Виктора Радомичева:
«Живем мы дружной семьей, ребята все хорошие. Сегодня досрочно закончили свой участок. Наша команда, наверное, выйдет в передовые. Работа тяжелая, но все знают: она нужна, чтоб остановить заклятого врага. Уже месяц мы работаем, трудимся по 16 часов в сутки. Никто не обижается, не трусит, все стараются изо всех сил. Руки покрыты слоем мозолей. Немного прихворнул: растяжение поясницы, но работать пошел. Мы уже заканчиваем третью трассу».
Согласно Книге Памяти Великой Отечественной войны Калужской области, гвардии сержант Виктор Васильевич Радомичев, 1923 года рождения, погиб в бою в Ульяновском районе и захоронен в братской могиле д. Колосово.
Николай Конопельчев
«В комсомольском эшелоне оказался после окончания 2-го курса коммунально-строительного техникума.
А 17 декабря 1942 года сформировалась наша команда юношей-калужан 1925 года рождения в составе 115 человек. Мы были зачислены во 2-ю окружную школу стрелков снайперской подготовки в городе Кулебаки Горьковской области, в октябре 1943 года нас отправили на Западный фронт. На станции Красное Смоленской области мы разгрузились и, совершив марш-бросок, сосредоточились в небольшой рощице. Рано утром под марш духового оркестра пошли навстречу своей судьбе. Я оказался в 1-м стрелковом батальоне 144-й стрелковой дивизии командиром отделения автоматчиков. Мне, 17-летнему юноше, доверили 11 солдат, которые по возрасту годились мне в отцы. В траншее они встретили меня словами: «Сынок, ты к нам?» Узнав, что я командир, отнеслись с недоверием. Но, когда я научил их правильно обращаться с оружием и гранатами, отношение ко мне резко изменилось.
Запомнилось одно из наступлений на глубоко эшелонированную оборону немцев. Описать самочувствие в тот момент, когда идешь в атаку, особенно когда у тебя есть подчиненные, а противник ведет огонь и оборачиваться назад нельзя, не берусь. Это очень тяжело. То, что показывают в художественных фильмах, далеко от истины».
Михаил Оселков
«Я окончил седьмой класс 5-й школы Калуги и только подал документы в железнодорожный техникум, как началась война. Мне удалось попасть в отряд, который строил оборонительные сооружения под Москвой. В нем были ученики 3-й и 5-й школ города.
За месяц до того как мне исполнилось 17 лет, я был досрочно призван в ряды Красной армии, так как успешно окончил курсы военных шоферов при Осоавиахиме. Так, в 17 лет я оказался на фронте в составе 4-й корпусной артиллерийской бригады резерва Верховного командования.
Наша бригада прошла боевой путь от Белорусской СССР до Берлина. Из всех событий этого периода мне особенно запомнился один эпизод. Когда мы вошли в Берлин и остановились в ожидании указаний о дальнейших действиях, нашу колонну автомашин, среди которых была и полевая кухня, окружила огромная толпа. В основном в ней были пожилые люди, женщины и дети. Все были настолько голодны, что не боялись советских солдат, о которых геббельсовская пропаганда распространяла страшные слухи. Почему в этом районе оказалось так много гражданских людей, каким образом дошло до их сознания, что мы можем их накормить, я сказать не могу. Но хорошо помню, как жалость к беззащитным женщинам и детям заслонила все, что накипело в душе каждого солдата, прошедшего через пепелища деревень и разрушенных городов. По указанию командования нашего штаба немедленно растопили кухню и стали варить в несколько приемов кашу, суп, чтобы хоть как-то утолить их голод».
Подготовила Ольга КОНОВАЛОВА. Документы и фотоматериалы предоставлены Государственным архивом документов новейшей истории Калужской области, а также отделом патриотического воспитания Городского досугового центра, а также музеем средней школы № 5.
