Меня как-то спросили о том, почему так много сложностей с написанием е, ё, о после шипящих. Это, между прочим, длинная история, похожая на сказку, потому что даже Яков Карлович Грот, во многом благодаря которому и появился строгий свод орфографических правил, считал написание е, ё, о после шипящих, ч и ц одним из самых сложных и запутанных разделов русской орфографии. Фонетика здесь сталкивается с грамматикой, орфоэпия с орфографией. Спор их между собою до сих пор не разрешен, а орфографические правила, которые мы изучаем в школе – результат перемирия, но не прочного мира.
Вы, наверное, будете удивлены, что правил написания о и ё после шипящих, ч и ц множество. Есть правила написания этих букв в корне слова и за пределами корня, то есть в суффиксах и окончаниях разных частей речи. Дополнительную чехарду сюда добавляет и необязательность написания буквы ё, вместо которой по традиции мы пишем е. А е, строго говоря, обозначает совсем другой звук. Все эти правила здесь не перечислишь, ведь у нас не урок русского языка. Да и про ц мы говорить пока не станем, нам бы с шипящими и ч разобраться!
Вопрос, который мне задали, был, кстати, про написание слов шёпот, шорох и некоторых других. Почему, собственно, шёпот, а не шопот, шорох, а не шёрох? Ведь звучание одинаковое. В обоих случаях произносим [шо]. Так же как, почему в одном случае ожёг и поджёг, а в другом – ожог и поджог. То же самое, везде слышится [жо]. Тем более, что [ж] и [ш] звуки не только шипящие, но еще и твердые. А после твердых вроде бы надо писать о.
Начнем с ожёг и ожог, поджёг и поджог. Звучат одинаково, пишутся по-разному, да это ещё и разные части речи. Вот тут-то и сталкиваются фонетика с грамматикой.
Прошу быть внимательными, мы уже в самой чаще орфографии, волшебства и магии здесь полным-полно, и надо вовремя вспоминать всякие защитные заклинания типа правил, чтобы отсюда выбраться целыми и невредимыми.
Сначала про глаголы, которые, как известно, отвечают на вопросы что делать? что сделать? Что сделал? Ожёг что-то, поджёг что-то.
Например: он ожёг себе пальцы. Или: поджёг сухую траву.
В этом случае действует такое заклинание, то есть правило: после шипящих в корне слова под ударением пишем ё в том случае, если в других формах этого же слова или в однокоренных словах пишется е. Для проверки подойдут жечь, поджечь, зажечь. Здесь пишется е, потому что после твердого [ж] слышим [э]. Значит, в ожёг и поджёг надо писать ё.
А как быть с существительными ожог и поджог («ожог долго не проходил» или «они решили, что это был поджог»)? Ведь они тоже однокоренные с жечь, и по правилу надо бы и в этих словах писать ё? Леший что ли нас водит по орфографической чаще и специально запутывает?
Здесь всё-таки приходится принять букву о как раз, чтобы не запутаться и других не путать, когда они нами написанное читать станут. Буквы о и ё как раз нам в этом и помогают, потому что играют роль смыслоразличения. Они указывают на то, что ожог и поджог – существительные, а ожёг и поджёг – глаголы, хоть и произносятся совершенно одинаково. Чистая грамматика.
Случай с шёпотом и шорохом совершенно другой. Слово шёпот можно проверить однокоренным шептать. Потому и ё. Но так было не всегда. Когда еще наука делала первые шаги в борьбе с магией, учёные мужи дали колдовству временную передышку. В «Словаре Академии Российской», изданной задолго до того, как мудрый Яков Карлович Грот расставил всё по местам, это слово записано в двух вариантах: шепот (помним, что букву ё академики пока еще не признавали) и шопот. Мало того, шопот писали ещё очень долго, как до Грота, советовавшего писать шёпот, так после него. Например, если заглянем в сочинения Александра Сергеевича Пушкина, у которого это слово встречается очень часто, то увидим там неизменное шопот.
И даже Дмитрий Николаевич Ушаков в своем знаменитом «Толковом словаре русского языка», в его последнем томе, изданном в 1940 году, записал: шопот. В третьем издании его же «Орфографического словаря» 1936 года тоже шопот. Он, видимо, считал, что нужно следовать за произношением. А вот в шестом издании 1944 года уже шёпот. Правда, сам ли Дмитрий Николаевич поменял написание или это сделал уже после его смерти в 1942 году его ученик и соратник Сергей Ефимович Крючков, взявший на себя работу над последующими изданиями словаря, сказать трудно.
Так что с тех пор везде и всюду только шёпот и ни в коем случае не шопот.
А как быть со словом шорох? Есть ли для него проверочное слово? И здесь тоже в дело вмешивается колдовство, как будто леший по лесу водит. Вот ведь многие считают, что есть такое слово, да не одно: шероховатый, шершавый. Поэтому вроде бы и надо писать шёрох. Но это все-таки ошибка. Потому что шорох и шероховатый с шершавым – слова не однокоренные. Попробуем это доказать.
Слово шорох означает глухой звук, шум от движения, трения, легкого соприкосновения чего-либо с чем-либо. Это определение из «Толково-словообразовательного словаря» Татьяны Ефремовой. Слово шероховатый в том же словаре объясняется так:
«Имеющий мелкие неровности на поверхности; негладкий, в переносном значении – заключающий в себе какие-либо изъяны или затрудненный чем-либо».
Шершавый имеет сходные значения с шероховатый. Вновь обратимся к словарю Ефремовой:
«1) Имеющий шероховатую поверхность. Огрубевший (о коже или частях тела человека, покрытых такой кожей). 2) перен. разг. Лишенный изящества, легкости (о языке, стиле литературного произведения)».
А еще есть родное обоим этим словам шуршать. Но там вообще у!
Попробуем выбраться из этого леса. Значения у шороха, шероховатого и шершавого совершенно разные, хотя мы и чувствуем в них что-то родственное. И правильно чувствуем! Тут колдуны ни при чем. Они действительно родственники, но только очень дальние. Происходят от древнерусского шерох – «шершавый, неровный, негладкий, издающий шорох», как определяет его «Этимологический словарь русского языка» Николая Шанского.
Не будем скрывать, в диалектах шорох встречается-таки в значении неровности. Теперь же считается, что слова эти разные, обозначают они разные явления, хотя шероховатая поверхность и может, если по ней провести пальцем или ладошкой, издавать шорох. Разница в том, что одно – на ощупь, а другое – на слух. Так и получилось, что шорох шероховатым или шершавым проверить нельзя. И есть такое правило-заклинание: раз ничем не проверишь, то пиши о.
Но если вы думаете, что это все, то очень сильно ошибаетесь. Есть еще буква ч, которая обозначает звук [ч]. И он в отличие от ж и ш мягкий. А после мягких согласных звук [о] на письме обычно обозначается буквой ё. Поэтому мы и пишем чёрный. Но почему тогда слово чопорный надо писать с о? Ведь [ч] и здесь продолжает оставаться мягким. Тут то же правило, что и с ж, ш. Если не можем подобрать однокоренного слова или какой-то другой формы этого же слова с е, то и пишем о.
Для чёрного такие проверочные слова есть: чернеть, черновик, чернозём, устаревшие чернец, чернавка, чернокнижник и много ещё других. А что для чопорный? В русском языке таких слов нет. Потому что чопорный – заимствование XVIII века из белорусского языка. Вот белорусскими или украинскими словами проверить можно: чепурыцца и чепурнити. Есть даже русское просторечное причепуриться, но оно тоже, как мы понимаем, из заимствованных, и образовано не от чопорного, а от чепурыцца. Ну, а раз в нашем языке проверочных слов нет, то и пиши с о.
И про чёрта. Без него, к сожалению, никак совсем, хоть и поминать-то его не хочется. Но про него тоже спрашивали. Тут, как и с шёпотом – шопотом. Полный разнобой. С XIX века и вплоть до середины XX писали то так, то так: чёрт и чорт, хотя проверочное слово черти указывает на то, что надо все-таки писать ё. И в «Орфографическом словаре» Ушакова 1936 года тоже чорт. А в 1944 году уже чёрт.
И опять вспомним Якова Карловича Грота, а также ещё и то, что буква ё в те времена гораздо реже использовалась на письме, чем сейчас. Он отмечал, что в начальной форме, то есть единственном числе именительного падежа, это существительное приходится писать именно с о, потому что в противном случае оно будет совпадать с существительным черта во множественном числе родительного падежа – черт. Чтобы избежать путаницы, и приходилось нарушать орфографическое правило.
Но давайте все-таки заканчивать наше путешествие по заколдованному участку русской орфографии. Одно только заметим. Были те, кто, как и Дмитрий Николаевич Ушаков, считали, что в написании гласных после шипящих надо следовать произношению. Но победила другая точка зрения, автор которой Яков Карлович Грот: если грамматика, в данном случае её раздел – морфология, вступает в конфликт с орфоэпией, нужно все-таки соблюдать золотую середину.
