Тёплая куртка цвета хаки, массивная обувь, бронежилет и рюкзак за плечами – отца Илью на фото выдаёт только священнический наперсный крест. Привычное облачение надеть нельзя: опасно и привлекает внимание, сразу становишься заметной мишенью. Священник прибыл в зону спецоперации, сопровождая гуманитарный груз, чтобы духовно поддержать наших бойцов. Оставить на время приход и храм в честь Феодоровской иконы Божией Матери, где отец Илья несёт своё служение, его вдохновил протоиерей Михаил Васильев, Герой Российской Федерации (посмертно), погибший недавно в Херсонской области. Видя, как братья по служению «кладут душу свою за други своя» и как необходима помощь священников в зоне спецоперации, отец Илья не смог остаться равнодушным.
В эксклюзивном интервью нашей газете иерей рассказал о миссии священнослужителей в зоне СВО.
– Отец Илья, вы поехали на передовую по личной инициативе? Какова была цель вашей поездки?
– Да, по собственному желанию. В зону СВО священники едут только добровольно. Поехал я вместе с отцом Львом. Он более опытный, провёл там целый месяц перед нашей поездкой.
С какой целью? Мне хотелось поддержать русских солдат в непростой жизненной ситуации. Они стоят перед лицом смерти, и помощь священника как никогда бывает необходима. К сожалению, в нашей стране много формальных христиан – тех, кто в детстве крестился, но к вере так и не пришёл. Они не знают, что в трудное время могут обратиться за помощью к Богу. Хотелось помочь этим людям, укрепить их дух, помолиться вместе с ними. Донести до них, что только с Божьей помощью наступит мир. И бойцы там очень откликаются. Здесь, в городе, сердца наши каменеют. В суете жизни нам совсем не до веры, не до церкви. Там всё иначе. Люди начинают по-другому относиться к своей жизни, многое переосмысливают. Кто-то впервые решается исповедоваться, причаститься. Меня это очень радует, значит, я приехал туда не зря. Во время боевых действий человек встаёт перед тяжёлым нравственным выбором, сделав который можно как спастись, так и погибнуть духовно. Опыт церкви много об этом говорит. Одни воины становятся святыми, принимают мученическую смерть, а другие могут душу там погубить окончательно.
– А от чего это зависит?
– От собственного отношения в основном. Можно обижать безоружных, издеваться и глумиться над пленными, грабить и вести себя по-варварски. А можно ко всем стараться относиться милосердно, не давать ярости себя ослепить. Это очень сложно – не перейти грань дозволенного, не вымещать ни на ком свою злобу и усталость.
– Есть мнение, что в окопах неверующих нет. Так ли это?
– Думаю, это обобщение, но всё-таки кто-нибудь во что-нибудь там верит. Кто в Христа, кто в Аллаха, кто в обереги, вроде красных ниточек на руках, а кто вовсе в языческих богов. Людей там очень много разных. Атеисты тоже есть, конечно.
– А крестить солдат приходилось?
– Лично мне нет, а вот отец Лев крестил, но немного.
– Расскажите, как люди разной веры уживаются вместе?
– Знаете, я увидел там много удивительных вещей. Общался с людьми, которые называли себя язычниками, но насколько они были добрые, чистые внутри. Зная, что я священник, очень уважительно ко мне относились, помогали в быту. Думаю, в душе они больше христиане, чем некоторые мои знакомые. Честное слово. Ещё встретил в зоне СВО одного правоверного мусульманина, который нашим молодым ребятам рассказывал о Христе и его учении.
– Почему же он проповедовал им Христа, а не Аллаха?
– Потому что они были крещёные христиане, и он с уважением отнёсся к православной вере. Он понимал, что Бог един, а мы лишь разными путями стремимся к нему. Общался ещё с ребятами из Татарстана, они рассказали, что к ним приезжали мулла и священник, которые вместе ходили, помогали солдатам, проповедовали. Так что представители разных религий, конфессий ладят друг с другом, чудесным образом уживаются вместе.
– Как в боевых условиях проходят богослужения? Какой-то военно-полевой храм-палатка?
– Службы там проходят чрезвычайно редко: очень опасно собираться большими группами под открытым небом. Мы в основном служили молебны, панихиды, индивидуально исповедовали, причащали, освящали помещения, где располагаются бойцы (дома, блиндажи, подвалы), оружие, технику.
– С какими вопросами к вам обращались бойцы?
– С самыми разными. О житейских каких-то моментах спрашивали, о личных переживаниях, о прожитой жизни говорили. В мирное время порой не обращаешь внимания на свои поступки, слова, мысли. А там ребята начинают вспоминать всё, что совершили за жизнь.
– И по эту, и по ту сторону линии боевого соприкосновения много православных. Получается, что православные бьются друг с другом?
– А если человек, например, не православный, разве его от этого легче убить? Кем бы ни был противник, убить – это всегда очень тяжело и болезненно. Я бы не сказал, что там вообще сталкиваются с этим вопросом. Можно вести борьбу как долг, а можно из ненависти. Моя задача как священника – не допустить, чтобы эта борьба велась именно из ненависти.
– Как ваша семья отнеслась к тому, что вы поехали в зону боевых действий?
– Я сказал супруге, что у меня появилось желание поехать в такую небольшую миссионерскую поездку и что мне важна её поддержка в этом вопросе. Она меня поняла. В душе, конечно, переживала сильно, но поддержала без лишних разговоров. Детишки, у меня их трое, тоже спокойно отнеслись, мы старались не заострять их внимание на этом. Я волновался, как родители мои отреагируют, и был рад, когда и они меня поддержали. Это придало мне сил.
– Для себя лично вы приобрели какой-то духовный опыт в этой поездке?
– Безусловно. До сих пор мысленно я возвращаюсь туда, делаю определённые выводы. Для меня эта поездка оказалась невероятно важной. Одно дело – слушать новости по телевизору, сидя в тёплом, уютном доме, когда кажется, что всё это где-то далеко и не про тебя. Совсем другое – когда находишься внутри происходящего и чувствуешь всё на себе. Есть такое выражение: «Никогда не осуждай человека, пока не пройдёшь долгий путь в его ботинках». Я бы не сказал, что прошёлся в ботинках наших военных, конечно, нет, но я хотя бы постоял рядом с их путём. Увидев их, посмотрев в их глаза, услышав их переживания, стал по-другому к ним относиться.
В комфортной жизни мы обрастаем многими лишними вещами, которые не замечаем и тащим за собой. А когда попадешь туда, жизнь сама убирает всё ненужное. Бог там близко. Общение с ним становится иным. В экстремальной ситуации вся наша подноготная вылезает наружу. Мы видим, кто мы на самом деле. Наша самоуверенность пропадает, и мы осознаём, что бессильны без Бога.
Я увидел много замечательных людей, которые после работы собираются, чтобы плести маскировочные сети, шить, организуют гуманитарные грузы, проводят обучение тактической медицине, пекут пирожки, и много всего ещё можно перечислить. По благословению митрополита Калужского и Боровского Климента в епархии ведётся работа по оказанию помощи мобилизованным и их родственникам, собираются гуманитарные грузы, священники ездят на СВО. Народ духовно просыпается. Наша страна забурлила: люди трудятся 24/7, и этот поток добра и любви не иссякает. Они работают не ради себя, а ради других, ради своих отцов и братьев, ради детей. Люди понимают, что жить только ради себя нельзя, это неправильно. Особенно вдохновляют наши женщины, волонтеры, низкий им поклон. Они делают невероятный объем работы.
Эта поездка принесла отцу Илье не только бесценный опыт, она приобрела и просветительское значение. По возвращении домой иерея позвали в школу побеседовать с ребятами. Директор учебного заведения увидел его пост в социальных сетях и пригласил рассказать о миссии. Иерей надеется, что и дальше продолжит сотрудничать со школой. И говорит, что, как только появится возможность, он обязательно снова поедет на передовую. Ведь бойцам всех конфессий очень нужна духовная помощь.
Беседовала Екатерина СЕМЕНОВА
Фото из архива отца Ильи
