Вооружённый конфликт в Чечне 1994–1996 гг. глазами солдата
В ходе восстановления конституционного порядка в Чеченской Республике Россия потеряла, по официальным данным, более 5000 человек убитыми. Почти 18 000 получили ранения. Среди участников тех событий были и калужане.
Как это было
11 декабря 1994 года подразделения Объединённой группировки войск (ОГВ) из частей Министерства обороны и Внутренних войск МВД РФ вступили на территорию Чечни.
Для создания внешнего кольца блокирования по административной границе Чеченской Республики была привлечена группировка ВВ МВД – две отдельные бригады и шесть полков оперативного назначения.
31 декабря начался штурм Грозного специально созданными группировками «Север», «Северо-Восток», «Запад» и «Восток». В город вступили около 250 единиц бронетехники, крайне уязвимой в уличных боях.
Российские военные были плохо подготовлены, между подразделениями не были налажены взаимодействие и координация, у многих солдат не было боевого опыта.
7 января 1995-го группировки «Северо-восток» и «Север» объединились под командованием генерала Рохлина, а командующим группировкой «Запад» стал Иван Бабичев. В Грозном завязались ожесточенные уличные бои. Две группировки двинулись к Президентскому дворцу и к 9 января заняли здание нефтяного института и грозненский аэропорт.
19 января эти группировки встретились в центре Грозного и захватили Президентский дворец, но отряды чеченских сепаратистов отошли за реку Сунжа и заняли оборону на площади Минутка. Несмотря на успешное наступление, российские военные контролировали на тот момент только около трети города. К началу февраля численность ОГВ была повышена до 70 000 человек. Новым командующим ОГВ стал генерал Анатолий Куликов.
13 февраля в станице Слепцовской (Ингушетия) прошли переговоры между Анатолием Куликовым и начальником Генерального штаба Вооружённых сил ЧРИ Асланом Масхадовым о заключении временного перемирия – стороны обменялись списками военнопленных. Обеим сторонам предоставлялась возможность вывезти погибших и раненых с улиц города. Однако перемирие нарушалось обеими сторонами.
В двадцатых числах февраля в городе, особенно в его южной части, продолжались уличные бои, но чеченские отряды, лишенные поддержки, постепенно отступали из города.
6 марта отряд сепаратистов чеченского полевого командира Шамиля Басаева отступил из Черноречья – последнего района Грозного, контролируемого сепаратистами, и город окончательно перешел под контроль российских ВС.
В результате штурма значительная часть Грозного превратилась в руины.
Необстрелянные юнцы
Руслан Забродин родился и вырос в деревне Криуши, недалеко от Авчурино. После школы в двух калужских училищах освоил две профессии: слесаря механосборочных работ и токаря широкого профиля. А в ДОСААФе, куда его направил военкомат, отучился на водителя.
– И тут армия подоспела, – рассказывает Руслан. – Призвали меня
18 декабря 1994 года. Сначала привезли в Нижний Новгород, потом переехали под Первомайск в Дагестане. Потом Кизляр. Зимовали под Новогрозненском в поле, в палатках, жутко мерзли – топить было нечем. Оттуда нас перебросили в Грозный. Никакой подготовки почти не было. Все новобранцы необстрелянные. Там я и провел полтора года. И не водителем, а гранатомётчиком.
– Так рядовой состав должны же были менять каждые шесть месяцев.
– Куда там! Сначала говорили, что отправляют на полгода. Но солдат, как я понял, не хватало. Офицеры – да, менялись чуть ли не каждые три месяца. А я все полтора года так и бегал с гранатомётом. Сначала даже автомата не было. Спрашиваю командира: «Чем, если что, мне отстреливаться? Не этой же шайтан-трубой отмахиваться?» В конце концов выдали автомат, а потом даже помощника прикрепили. Нам же еще подсумки тяжеленные, с гранатами, надо таскать. У помощника – три, у меня – два.
– Страшно было?
– Да по-всякому (улыбается). Первый раз контузило, когда поехали за боеприпасами. Продвигались, как обычно, колонной. Впереди БТР, за ним от двух до пяти грузовиков, когда как. И эту цепочку замыкает еще один БТР. боевики вели по нашим «караванам» снайперский огонь со всех возможных и невозможных позиций. Не угадаешь, где они засели и откуда прилетит. Подбивали обычно сразу оба БТРа, и ты оказываешься в западне, как на ладошке. Дальше в дело вступали снайперы. Так было и в тот раз. Я успел спрыгнуть, отбежал, спрятался за БТР. И тут рядом снаряд разорвался. Кровь из ушей…
Вторую получил на Минутке – площадь там так называется. Только заступил на пост – обстрел. Не знаю, из чего по нам долбанули, из гранатомёта или с «мухи». Товарищу руку оторвало. Мне повезло: только контузило.
Полтора месяца в коме
– Вы получили серьезное ранение в 96-м, когда уже, согласно указу президента РФ, действовал мораторий на применение вооруженной силы…
– Они этот мораторий и не думали соблюдать. Используя процесс переговоров, наоборот, начали передислокацию сил из гор ближе к нам. Грозный переходил из рук в руки. Мы его возьмем – боевики отобьют. Так продолжалось постоянно. Регулярно обстреливали наши блокпосты и позиции. Творилось что-то ужасное.
Я попал в месиво в августе 96-го. Масхадовцы в очередной раз нас оттеснили. Помню, с 5-го на 6-е в ночь тишина такая по городу и редкие выстрелы – то тут, то там… И потом началось… Тогда почти весь наш полк положили. Человек двадцать, наверное, осталось.
Что произошло со мной, я совсем не помню. Только по госпитальным выпискам могу ориентироваться. Все выписки заведены на меня с 13 августа. Где я был до этого, что со мной было – не знаю…
– Пуля пробила вам голову насквозь. Это чудо, что с таким ранением вы остались живы!
– Повезло (улыбается). Как и кто меня вытащил и как я оказался в госпитале во Владикавказе, где мне сделали первую операцию, я до сих пор не имею представления. В сознание пришел только в подмосковном военно-морском госпитале в Купавне. Полтора месяца был в коме. Никаких документов, жетона при мне не оказалось. Возможно, сорвали боевики, решив, что я мертвый. Когда пришел в сознание – вспомнить, кто я и как меня зовут, не мог.
– Родители начали бить тревогу, что от сына нет никаких вестей?
– Конечно! До этого я регулярно отправлял письма домой. Чтобы не беспокоить родных, писал, что служу нормально, у нас все хорошо, тихо и спокойно. Когда письма перестали приходить – мама обила все пороги военкоматов и в Ферзиково, и в Калуге. Ответ один: никто ничего про меня не знает, пропал без вести. А в это время в госпиталь приезжали тележурналисты из какой-то передачи, то ли «Армейский магазин», то ли «Служу Отечеству», и сделали про меня сюжет. Но и он прошел незамеченным.
– И как же вас опознали в конце концов?
– Вспомнил фамилию, а имя почему-то неправильное назвал. Но тут уже машина опознания завертелась быстро. Нашли и привезли родителей. Я их не узнал. Маму почему-то назвал тетей Таней, отца – дядей Ваней. Мама в слезах. Но главное – жив. А младшего брата узнал – Сергей! Вспомнил чуть позже даже номер своей части. И меня уже отправили в госпиталь Министерства внутренних дел в Реутово. Выписали в январе 1997-го.
Возвращение к мирной жизни
– Долго восстанавливались?
– Пластины мне ставили через год после выписки. На входном отверстии сразу прижилась, а на выходном – никак не хотела. Рана гноилась, развивался остеомиелит. Раз пять так меняли. Приходилось постоянно мотаться в Москву. И уже тут, в областной больнице, в 2003-м замечательный хирург Сергей Борисович Новиков сделал все очень тонко и замечательно. С тех пор осложнений не было.
– А психологически сложно было к мирной жизни привыкать?
– Нелегко. С психологами много времени пришлось провести. И вы знаете, очень они мне помогли. Я понял, психология – это действительно серьезная наука. Психотерапевтам огромный респект.
– Как потом сложилась ваша жизнь?
– Всякое бывало… Сложно не столько в плане здоровья, а когда приходится сталкиваться с равнодушием или, еще хуже, с обманом.
Боевое братство
– И даже так?
– Вернулся к себе в деревню. У нас в доме тогда никаких удобств, естественно, не было. Ни воды, ни газа, ни отопления. Туалет на улице. И, главное, до больницы далеко. Да и чем мне простой терапевт районной больницы может помочь? Кроме того, нам, ветеранам-инвалидам, какие-то льготы полагались. Пришел в райвоенкомат. Так, мол, и так. Они в ответ: «А мы тебя туда не посылали»… Меня как кипятком ошпарило. Такое зло взяло. Как же так, думаю… Неужели так можно?! Несколько лет никто не решал вопрос с жильем. Куда я только не обращался!
И только спустя три года дело сдвинулось с мертвой точки. Спасибо вам, журналистам. Корреспондент ферзиковской районки Татьяна Кривова устроила мне встречу с только что избранным губернатором Анатолием Дмитриевичем Артамоновым. Он выслушал меня и говорит: «Анненки тебя устроят?» Я даже не ожидал такого поворота. От радости чуть не подпрыгнул: «Конечно! Там же больница рядом! И школа, и детский сад есть!» Я же к тому времени стал задумываться о создании семьи. «Ну, вот и прекрасно, – говорит. – Там скоро дом будут сдавать. Получишь двухкомнатную квартиру». Так я обрел первое личное жилье.
– У вас дети?
– Двое. Дочери исполнилось восемнадцать лет, учится в юридическом полицейском колледже. Сыну – пять.
– Как с работой?
– С постоянной группой инвалидности сложно устроиться на приличную работу. Пенсия, плюс доплаты, еще подрабатываю на автостоянке. На жизнь хватает.
– У вас, знаю, замечательная организация «Боевое братство»…
– Да! Держимся друг за друга. Часто собираемся вместе. И не только по праздникам. Помогаем друг другу и в юридических, если возникают, вопросах, и в сложных жизненных ситуациях. На отдых ездим в санатории и дома отдыха. В Анапу, Джемете. Жизнь продолжается!
(Из рассказов очевидцев)
Утром 6 августа несколько колонн боевиков по второстепенным дорогам незаметно вошли в Грозный, к ним присоединились группы боевиков, которые находились в городе. Всего, по разным оценкам, за время августовских боев в Грозном чеченская группировка насчитывала около 7000 боевиков.
«Духи» перемещались налегке, без бронежилетов, в спортивных костюмах, были прекрасно вооружены. Ближе к ночи обстреливали уже не только ПВД, но и все взводные пункты.
Наши потери в Грозном с 6 по 22 августа 1996 года составили 494 человека убитыми, 1407 ранеными, 182 человека пропало без вести. На улицах города было сожжено 18 танков, 61 БМП, 8 БТР, 23 автомашины, 3 вертолета.
31 августа 1996 года переговоры между Лебедем, Березовским и Масхадовым закончились подписанием мирного соглашения. Первая чеченская война была закончена. Федеральная группировка России была вынуждена покинуть Чечню.
Беседовал Александр ФАЛАЛЕЕВ
Фото из архива
Руслана Забродина
и открытых источников
