Архивисты отмечают, что именно благодаря им часто открывается неизвестная сторона частной жизни людей. Такие истории, без глянца, о знаменитых калужанах нам рассказали в Государственном архиве документов новейшей истории Калужской области.
Илья Бороненков, ведущий архивист отдела использования архивных документов ГАДНИКО:
– Александр Петрович Бекасов родился 13 октября 1913 года в селе Аверьяновке Самарской области в крестьянской семье. С 1932 по 1936 год учительствовал по комсомольскому призыву в сельских школах, учился в педагогическом техникуме. С 1936 года – сотрудник районки «Красное знамя». С 1936 по 1938 год служил в Красной армии, где также работал корреспондентом в газете Забайкальского военного округа «На боевом посту». После армии был заместителем редактора в сызранской газете «За устойчивый урожай».
Как свидетельствует автобиография, которую можно увидеть в личном фонде Бекасова, его профессиональная судьба могла сложиться совершенно по-другому. Ему, бывшему фронтовику, предложили работу директора фанерной фабрики и должность в профтехучилище, но он оказался в числе собственных корреспондентов газеты «Волжская коммуна», «где с прежним интересом и желанием взялся за любимое дело – журналистику». Потом был «Чапаевский рабочий», «Куйбышевский нефтяник», должность собкора газеты «Советская Россия», затем – директора студии телевидения в Куйбышеве. Закончил газетное отделение Высшей партшколы.
В мае 1958 года его направили в Калугу, где редактором областной газеты «Знамя» он проработал до выхода на пенсию в октябре 1985 года.
Документы личного фонда Александра Бекасова обширны и разнообразны: материалы профессиональной и общественной деятельности, фельетоны, очерки, черновики, рукописи, переписка и фотодокументы. Здесь множество и личных документов: свидетельство о рождении, листки о кадровом учете, автобиография, дневниковые записи, тексты первых очерков об округе Зуль, написанные в 1969 году, их наберется на целую книгу.
Несомненно, интересна рукопись автобиографической книги «Жизнь в газете», где он описывает редакционную «кухню» газеты «Заря». Она составляет почти 1000 листов.
Кроме бумажных документов в фонде имеются значки, сувениры. Есть даже коллекция грампластинок – более 450 штук по различной тематике. Здесь и классическая музыка (от Моцарта до Чайковского), и зарубежная (от «Роллинг Стоунз» до Демиса Руссоса), и отечественная (от Клавдии Шульженко до Пугачевой и Виктора Цоя), а также народные песни, сказки и речи политических деятелей.
Из незаконченной повести «Жизнь в газете». Глава «Однажды медник таз куя…»
В 1975 году это было. Приближался большой праздник – 30-летие Победы советского народа. К предстоящим торжествам готовилась вся страна. А журналистам, как говорится, сам бог велел к ним готовиться и показывать ход событий, связанных с этой замечательной датой. По долгу редактора Федор Иванович старался придумать побольше интересных мероприятий в «Заре». Но он был еще и председателем правления областной журналистской организации. И здесь ему надлежало проявить какую-то полезную инициативу, может быть, даже предприимчивость.
На одном из заседаний правления журорги, как Рудаков сокращенно называл свою творческую организацию, он предложил:
– Давайте издадим серию плакатов, посвященных боям Советской армии на территории нашей области, расскажем о подвигах партизан, тружеников тыла. Если с душой возьмемся за дело, люди спасибо скажут.
Члены правления поддержали Федора Ивановича. Определили тематику, составили план, распределили, кому какой очерк готовить.
На долю Никанорова выпало рассказать о подвиге людиновских подпольщиков. Ему потребовалось немного времени, чтобы отстучать на машинке текст плаката.
***
Февраль. Рудаков лежал в больнице. И туда Никаноров принес ему на редактирование свое сочинение, которое озаглавил «Непомеркнет никогда» – двумя словами вместо трех. Чем дальше углублялся автор в текст, тем больше вяз в собственных построениях. Вот некоторые образчики: «Олю подвергли страшным пыткам, босяком водили по снегу»; «Глухие раскаты кананады слышались уже в небольшом городе, крепко обнявшем строениями красавице-озеро». «В те дни, словно по расписанию, надрывно гудя моторами, в небе тянулись к Москве косяки стревятников со свастикой на крыльях, неся в бомболюках страшный груз…»
«Тебя, дорогой, править – груз нелегкий, – подумал Рудаков. – Ты когда-то писал «неужели» как три самостоятельных слова: «не», «уже», «ли». За 17 лет, пока мы работаем вместе, кое-чему научился. Но, видит бог, немногому».
***
Вообще-то Никаноров человек, что называется, с задатками. И журналист толковый, любое задание ему по плечу. Берется за самые смелые темы по всем вопросам, кроме теоретических. Советы, торговля, суд, милиция, народные дружины.. Необъятное поле деятельности, и всюду Никаноров выступал и «пахарем», и «жнецом». И все же любимой сферой деятельности для Никанорова была торговля – оттуда черпал перцовку для гнева и сливки для вдохновения. К вершинам журналистики Никаноров шел по скользкой наклонной – то поднимется, то сползет вниз. За отклонение от норм поведения его наказывали, за творческие находки благодарили… Он много работает, в то время как другие сотрудники редакции, быть может, еще потягиваются в постели, указательные пальцы Никанорова выстукивают на машинке либо фельетон про жуликоватого завмага, либо передовую статью «Депутаты на севе». Как бы там ни было, вещь «скроена» и сшита» – портной кладет ее на стол редактора.
***
Глубокий вздох вырывается из груди Федора Ивановича. Глядя на передовую, он пытается мысленно ответить на вопрос, для кого и ради чего она написана. Действительно ли читатель ощущает в себе потребность прочитать в «Заре» именно такую статью и руководствовался ли автор запросами читателя?… Газета требует, чтоб ее материалы делались руками умных, грамотных, творчески мыслящих людей. В противном случае газета мстит ошибками, из-за которых приходится краснеть перед читателями.
Не один Никаноров мог написать в редакции: «Миниральные удобрения внисенные в почву из рассчета 2 центнера на га пашни повышают ее плодородие в двое». В одном предложении столько ошибок!
Конечно, такому грамотею не место в газете. Но коль скоро он там оказался, надо учить его русскому языку, умению грамотно излагать мысли. Федор Иванович не раз пытался ставить вопрос в коллективе о литературной учебе. Но поддержки не встречал.
Однажды предупредил:
– Приготовьтесь, завтра устроим маленький диктант.
В кулуарах – смятение.
– Неужто нас, как первоклашек, азам учить будете?
А другие трагически восклицали:
– О боже, до чего мы дошли!
***
Утром на планерке Рудаков раздал присутствующим чистые листы и продиктовал текст: «Однажды медник, таз куя, сказал жене, тоскуя: «Задам же детям таску я и разгоню тоску я!»
Веселый каламбур вызвал оживление. Серьезные, в летах уже люди вели себя по-детски: украдкой поглядывали друг к другу в листочки, просили повторить строчки четверостишия. Рудаков терпеливо повторял, а когда все записывали, сказал:
– Листочки не подписывать: почерк ваш мне знаком. Завтра утром посмотрим, кто как разобрался в деепричастном обороте.
Выходя из кабинета, делились знаниями:
– Ты выделила запятыми «таз куя» и «тоскуя»? – спрашивал завотделом пропаганды Монастырский Азру Лучкину, которая закончила два института и считалась в редакции сверхобразованной.
– Выделила. А ты?
– Мне Никаноров отсоветовал. Между прочим, он «таз куя» написал просто – «таскуя».
– Кого ты послушался? – упрекнула Азра Михайловна. – Никаноров подлежащее от сказуемого не отличит, а здесь деепричастия.
Лаврентий Резников, завотделом культуры, в фойе второго этажа остановил собкора Зою Дотову.
– Сигарету одолжите, Зоя Ильинична. Вот к чему все это? Мы уже вышли из того возраста, когда правила надо зубрить. Мы сейчас уподобились ученикам седьмого класса. Я всю жизнь себя считал грамотным, и жена у меня учительница. Часто мы спорим, скажу откровенно: она в моих статьях часто находит… погрешности. Меня это бесит. Как-то в день ее рождения я возьми да и посвяти ей восьмистишие:
«Грамматику, Вера, мы любим, да так,
Что в силу фатальной привычки
Ты видишь во всем восклицательный знак,
А я – то тире, то кавычки.
Мы оба немного му-му и хрю-хрю,
Согласно душевному складу.
Про бомбу нейтронную я говорю,
А ты – про губную помаду»….
– Вот и прекрасно, – с мужской грубоватостью сказала Азра. – Теперь на Восьмое марта местком поручает писать вам стихи. А то у нас поэтов-то – раз, два и обчелся.
***
На следующий день были обнародованы результаты теста. Из 22 литературных сотрудников только четверо справились с текстом, восемь получили четверки, а остальные едва вытянули на тройки.
Недели через две Федор Иванович предложил новый текст, тоже начинающийся словом «однажды», – начало гончаровского романа «Обыкновенная история». В 13 предложениях были сосредоточены все правила русского языка, кроме тире и многоточия. Человеку, любящему русский язык, этот отрывок давал возможность показать свои знания. Увы, итоги и на этот раз не радовали. Проверяя работы, все более убеждался в необходимости для корреспондентского состава систематической учебы.
Калуга, дача в бору.
Суббота, 08.08.1981 год. 6 ч. 50 мин.
Дорогие читатели!
Возможно, вы узнали кого-то на этих архивных фотографиях. Мы будем признательны, если вы поделитесь с нами своими воспоминаниями. Телефон редакции: 400-424. Электронная почта: nedelya_oficial@mail.ru (для Ольги Коноваловой).
Подготовила Ольга Коновалова.
Благодарим архив документов новейшей истории Калужской области за помощь и предоставленные материалы
