Губернатор Калужской области Анатолий Артамонов, возглавляющий один из самых успешных регионов России с 2000 года, уже подготовил себе преемника, но его фамилию сможет назвать только президент. Об этом, а также о передаче опыта потенциальным врио губернаторов и эффекте, который регионы получат от реструктуризации бюджетных кредитов, Артамонов рассказал в интервью РИА Новости. Глава Калужской области также посоветовал, какой автомобиль лучше покупать для российского климата, и рассказал об отношениях с главой «Русала» Олегом Дерипаской после поражения в суде по защите деловой репутации.
— В последние два года идет активная ротация в губернаторском корпусе. Среди вновь назначенных и уже избранных — член вашей команды, теперь уже губернатор Рязанской области Николай Любимов, который по итогам голосования 10 сентября получил 80,16 процента голосов избирателей при явке 36,15 процента.
— Я его уже поздравил. Сказал: я столько никогда не набирал на выборах.
— Есть ли еще члены вашей команды, которых вы могли бы порекомендовать на должности в системе региональной или федеральной власти?
— Фамилии называть не буду, но, конечно, есть. Как минимум несколько человек, которые могли бы это сделать.
— Вы их специально готовили?
— Они сами растут. Дети растут, и они растут.
— Привлекаетесь ли вы как один из наиболее эффективных губернаторов для подготовки новых глав регионов?
— Иногда читаю лекции. Меня приглашают, когда проводятся тренинги, в том числе для потенциальных кандидатов на должность временно исполняющих обязанности глав регионов. Но системно — нет. Этим есть кому заниматься. Есть РАНХиГС, которая вместе с администрацией президента ведет большую работу. И она поставлена очень хорошо.
— А вы сами планируете передавать свой опыт молодежи? Книги, например, писать…
— В издательстве «Мир» вышел сборник моих интервью. Возможно, книгу кто-то прочитал, во всяком случае, в продаже ее уже нет. Я написал учебник по региональной экономике. Больше пока ничего — нет времени.
Когда президент дал справедливую оценку стремлению наших служащих войти в Академию наук, я преподавательскую деятельность тоже прекратил, чтобы не возникало вопросов.
— Вы руководите регионом с 2000 года, срок полномочий заканчивается в 2020 году. Готовите себе преемника?
— В 2000 году на первом брифинге журналисты задали вопрос о моих ближайших планах. Я сказал: моя ближайшая задача — подготовить себе преемника. Я эту задачу всегда держу в поле зрения и работаю всегда в таком составе, чтобы в любой момент было кому меня заменить. И я счастлив тем, что есть кому.
— Фамилии не назовете, конечно?
— Фамилию назовет президент.
— А на федеральном уровне хотели бы поработать?
— Я работаю осознанно и с огромным удовольствием в команде президента. Где я потребуюсь в данный момент, куда меня направит глава государства, туда и пойду. Скажет, здесь работать, буду здесь работать. Скажет, что пора отдыхать, пойду отдыхать.
— Центр устанавливает жесткие правила игры для менеджмента региональных финансов. Как вы оцениваете этот процесс?
— В любом государстве должна быть определенная строгость в расходовании бюджетных средств. И могу сказать, что в России пока еще не самая строгая система контроля со стороны федерального центра. То, что сейчас происходит, в принципе, не так уж плохо, и нужно привыкать в этих условиях жить. Закредитованность регионов ведь разная бывает. Одно дело, когда заимствования регионы осуществляли для своего развития и последующими увеличивающимися налоговыми поступлениями их компенсировали. Другое дело, когда заимствования шли на проедание или на осуществление задач, не являющихся первоочередными.
Министерство финансов будет контролировать эту работу, в том числе через модельные бюджеты, и это нормально. По крайней мере, я думаю, не будет такого нарастания кредитов, особенно в коммерческих банках.
— Поможет ли это экономически слабым регионам снизить долговую нагрузку?
— Каждый регион должен находить возможность наращивать свой налоговый потенциал. Все регионы разные, это понятно. Но вместе с тем надо все-таки находить свою изюминку, чтобы привлекать инвесторов, чтобы создавать производства и потом от этих предприятий получать налоговые поступления. А просто рассчитывать на то, что государство будет содержать какую-то территорию, это неправильно. Для этого и нужна государственная политика. Хотя, конечно, есть регионы, которые находятся в сложных климатических условиях или географически удалены от транспортных коммуникаций. Им надо помогать.
В конце декабря на заседании Госсовета президент сказал, что мы должны как можно скорее закончить экономическое пространственное планирование. Он прав, это давно надо было сделать. Мы должны понимать, в какой точке нашего государства какие существуют потребности и возможности, где какие производства необходимо размещать.
— Калужская область для себя уже определила специализацию?
— Нет. Мы и дальше будем развивать диверсифицированную экономику. У нас очень многоплановая экономика. Главное, мы стараемся не размещать производства, которые могут нанести экологический вред. Наш регион является популярной рекреацией для Москвы. Да и самим нам хочется жить в экологически чистой среде. Производства любого профиля, не нарушающие экологического равновесия, мы рады видеть на своей территории: радиоэлектроника, IT, производство компьютеров, производство металла, бумаги, машин, оборудования, фармация, строительство — пожалуйста.
Но нельзя выстраивать региональную экономику одного профиля. Посмотрите на советское наследство — моногорода. Это наша беда. Они себя не оправдали. Неслучайно для их развития разработана отдельная государственная программа. И мы ни в коем случае не хотим становиться монорегионом.
Например, на территории Калужской области размещены производства автоконцернов и бытовой техники Samsung. После введения санкций в 2014 году люди стали меньше покупать машины и сложную бытовую технику и эти рынки обвалились. Мы это сразу почувствовали на себе. Если бы регион в еще большей степени зависел от этих видов продукции, возникли бы серьезные сложности. Но у нас сохранилась оборонка, производство строительных материалов, развивается фармпроизводство.
На сегодняшний день — если гипотетически предположить, что границы вокруг области замкнулись, — мы сможем себя полностью прокормить и обеспечить. В регионе для этого производится достаточное количество молока, мяса, овощей и зерна. Мы выпускаем автомобили, телевизоры, бумагу, компьютеры. Даже креветки и черная икра у нас есть.
— Что дала Калужской области программа реструктуризации кредитов, рассчитанная на семь лет и предусматривающая выплату в первые два года 5 процентов долга ежегодно? На что планируется потратить 15,7 миллиарда рублей, которые высвободятся благодаря такому графику?
— У нас, благодаря этой программе, не появились лишних 15 миллиардов. Нам всего лишь отсрочили их уплату, но мы все равно должны будем вернуть эти деньги в бюджет. Это просто те средства, которые мы должны были бы заплатить сегодня, а заплатим завтра или послезавтра. Но заплатим в любом случае.
— Отсрочка платежа поможет региону?
— Конечно, уже в этом году помогло. Мы досрочно рассчитались со всеми кредитами в коммерческих банках. В качестве процентов за пользование государственными кредитами в этом году должны были бы заплатить около 2,5 миллиарда рублей, но нам дали отсрочку. Если экономика будет хорошо расти, нам продлят пятипроцентный режим. Но есть опасения, что, поскольку в этом году мы получили очень хорошие экономические показатели (а этот год в зачет не идет), в следующем году показать такой же прирост будет очень сложно.
— Это проблема сильных регионов. Вы в прошлом году даже публично выступили на тему несправедливого отношения к регионам-донорам. Был результат?
— Все необходимые решения приняты. Президент нас услышал и дал соответствующее поручение правительству. Можно сказать, справедливость восстановлена.
До этого в регионах-донорах удивлялись: как же так — чем лучше работаешь, тем хуже для тебя. Сейчас этот вопрос так остро не стоит. Ситуация более или менее выровнялась.
— Близость к Москве привносит какие-то сложности?
— Да, мы вынуждены уже 11 лет держать высокий уровень заработной платы. В ЦФО мы уступаем только Москве и Московской области. Мы не хотим, чтобы наши люди уезжали в столицу. И после того, как начали создавать высокопроизводительные рабочие места, платить достойную заработную плату, люди начали возвращаться. В Калужской области сегодня только ленивый не может найти работу. А кто хочет, тот работает.
— Какой уровень безработицы в регионе?
— Меньше процента. По этому показателю в Центральном федеральном округе мы уступаем только Москве и Московской области.
— Есть идея перенести 50 московских предприятий в Калужскую область. Готовы их принять?
— Эта идея давно витает в воздухе. Но мне кажется, это просто идея. Если захотят, пусть приходят, мы их примем с распростертыми объятиями. У нас 13 индустриальных парков, есть особая экономическая зона. Но, как мне кажется, эти предприятия, скорее, закроются.
В свое время с бывшим мэром Москвы Юрием Михайловичем Лужковым мы хотели перенести сюда дрожжевой завод. Даже заложили первый камень, газ туда подвели за свой счет в расчете на то, что завод будет построен. Теперь эта труба торчит, деньги затратили, а завод так и не переехал. Я знаю собственника, разговаривал с ним, он объяснил, что рентабельность производства 5% и денег на переезд нет. Он рассчитывал, что ему правительство Москвы поможет. А им зачем вкладывать деньги в производство на чужой территории?
— Еще одна московская тема — нехватка свалок. Готова ли Калужская область помочь столичному региону в этом вопросе?
— Свалки старого типа нам не нужны. А новые высокотехнологичные перерабатывающие комплексы с сортировкой отходов мы готовы разместить. Ничего в этом страшного нет. В центре Вены, например, стоит мусороперерабатывающий завод. Он стал визитной карточкой города, и никто из жителей не возражает.
Отсортированные отходы можно будет использовать в бумажной промышленности, при производстве строительных материалов, можно попутно заниматься лесопереработкой, расположить рядом теплицы и использовать выделяющееся при переработке тепло для их отапливания — пожалуйста, никто не против. Жители нашей области против свалок, но за размещение современных высокотехнологичных производств, которые не нарушат экологического равновесия.
— А сейчас в Калужской области как перерабатывается мусор?
— Мы построили уже три сортировочных завода. Они работают очень успешно. Но, как оказалось, мы производим не так много мусора, и заводы пока не полностью загружены. Тем не менее будем строить еще один завод, чтобы сократить транспортное плечо. Мусор нельзя возить на большие расстояния, так как для населения возрастает тариф за транспортировку.
— Планируют ли заводы Volkswagen и PSМA сокращения в следующем году?
— Автопром сейчас уверенно набирает обороты. Консорциум «ПСМА Рус» (автозавод в Калуге, выпускает Peugeot, Citroen и Mitsubishi — ред.) объявил набор 450 человек.
В целом автопредприятия в этом году показали очень хороший рост. Производство автокомпонентов выросло еще больше за счет экспортных поставок. Компания «Фуяо Стекло Рус» поставляет автомобильные стекла в Восточную Европу, шинное подразделение концерна «Континентал» осваивает рынки Бельгии, Германии, Испании, Польши, Китая и Канады. Партия автомобилей Volkswagen Polo калужской сборки отправлена в Мексику. Модели Polo и Tiguan экспортируются в страны СНГ. Завод двигателей компании Volkswagen впервые направил компоненты двигателей на предприятие в Чехии.
В целом объем экспорта вырос в этом году в два раза и составил 805 миллионов долларов, а объем экспорта в дальнее зарубежье — в три раза. Активнее всего экспортируются легковые автомобили — 25 процентов, изделия из черных металлов — 26 процентов и электрооборудование — 10,4 процента.
— Планируется ли выпуск новых моделей автомобилей?
— В 2017 году «ПСМА» возобновил выпуск модели внедорожника Pajero Sport. В России сейчас производится всего две модели внедорожников повышенной проходимости: УАЗ и Mitsubishi Pajero Sport. Это настоящий вездеход, он незаменим для тех, кто работает в сельском хозяйстве, для рыбаков, охотников, любителей экстрима. Модель доступна по цене, и если бы я сейчас покупал машину, непременно выбрал бы ее. Это не в качестве рекламы. У меня первая военно-учетная специальность — командир автомобильного батальона. Я хорошо знаю эту тему.
Кроме того, будут производиться коммерческие автомобили, микроавтобусы. Volkswagen тоже будет обновлять линейку. Они молодцы: постоянно следят за рынком, есть даже небольшой дефицит.
— Polo Sedan — это ведь российская разработка?
— Да, российская. Сейчас его поставляют и в Германию, но в целом в Европе седаны не популярны. В основном это служебный автомобиль. У нас, я думаю, мода на седаны тоже лет через пять пройдет. Они ведь непрактичные.
Вот представьте, у вас есть автомобиль. Если это хэтчбэк или универсал, вы включили зимой отопление — и во всем салоне тепло. Вы можете приехать в магазин, положить продукты в багажник и не бояться, что они замерзнут. Или летом, вы включаете кондиционер — и тоже не боитесь, что продукты испортятся. Если это седан, зимой в багажнике все замерзнет, а летом «сварится».
Но пока у наших соотечественников седан имеет необъяснимую популярность. Хотя те же Tiguan или Citroen C4 — очень практичные автомобили. Citroen хорошо приспособлен для наших дорог: с усиленной подвеской и просторным салоном. И он не очень дорого стоит. Сейчас вышла последняя версия — очень симпатичный автомобиль для среднего класса.
— А вы сами на какой машине ездите?
— Я люблю микроавтобусы. Для рабочих поездок в области использую Mercedes-Benz Viano. Мы купили эту машину шесть или семь лет назад. И она для меня очень удобна. В нее со мной садятся специалисты, помощники. Приезжаешь в район — садится глава администрации района, рассказывает, показывает. А в дорогом автомобиле представительского класса столько человек сядет? Помощник впереди и еще один человек сзади. А мне нужно три или четыре.
А вообще, я больше стараюсь ходить пешком. На расстояния до трех километров автомобилем не пользуюсь принципиально. Если мне нужно на совещание в Дом правительства в Калуге, иду пешком. В Москве из представительства Калужской области в Дом правительства РФ тоже иду пешком, на Старую площадь — пешком. До Старой площади, кстати, шесть километров. Но все равно получается быстрее, чем на машине. Для дальних поездок в Москве у меня тоже есть микроавтобус.
Это служебные автомобили. Дома у меня машины нет. При необходимости пользуемся автомобилем жены.
— Как идет процесс локализации на заводах автоконцернов, расположенных в Калужской области?
— Уровень локализации производства «Фольксваген Груп Рус» за последние годы увеличился и достиг 60 процентов. Уровень локализации «ПСМА Рус» — около 36 процентов. В 2018 году здесь планируют реализовать новые проекты, в этой связи уровень локализации возрастет.
Компания «Вольво Груп Россия» в 2012 году заключила с министерством экономического развития РФ соглашение о локализации компонентов грузовых автомобилей.
В 2014 году был запущен завод по производству кабин с полным циклом сварки и окраски с объемом инвестиций более 90 миллионов евро. Сегодня этот завод полностью покрывает потребности автосборочного производства в Калуге и импорт кабин прекращен.
— Каковы дальнейшие планы развития аэропорта Калуга?
— В Санкт-Петербург летаем круглогодично, будем увеличивать количество рейсов. По летнему расписанию самолеты летают в Сочи и Симферополь. Есть договоренность с турецким перевозчиком Azur Air и туроператором ANEX Tour, что с конца апреля дважды в неделю будем летать в Турцию. Хотели бы летать в Египет. Когда строили аэропорт, мы планировали, что рейсы в эти направления будут — они очень востребованы.
— Планы сделать аэропорт Ермолино еще одной гаванью московского авиаузла заморожены?
— Это будет зависеть от интереса инвесторов. Изначально здесь планировала базироваться авиакомпания «ЮТэйр», есть постановление правительства о двойном базировании. Но «ЮТэйр» по финансовым причинам не смог инвестировать в развитие аэропорта.
Мы предлагали развивать Ермолино вместо Жуковского, куда не очень удобно добираться. Но Жуковский — это аэропорт, принадлежащий Ростеху, а в Ермолино базируется Росгвардия. Корпорация решила развивать свой.
— Калужская область своими силами Ермолино развивать будет?
— Для развития этого аэропорта мы зарезервировали земельный участок, где можно будет построить перроны, аэровокзал и даже дополнительную взлетно-посадочную полосу. Мы готовы оказать содействие, но сами принимать в этом участия не будем. Пока мы сконцентрировались на аэропорте «Калуга».
Я рассчитываю на то, что в России начнут активно поддерживаться межрегиональные перевозки. Это дает совсем другое качество жизни. Люди становятся мобильными, развиваются экономические связи между регионами. На мой взгляд, можно было бы создать авиакомпанию, дотируемую из федерального и региональных бюджетов. Такая практика существует во всем мире. Это стало бы серьезным шагом в региональном развитии.
— О какой сумме идет речь?
— Полагаю, на всю страну бюджет межрегиональных перевозок составит около 25 миллиардов в год. В структуре наших расходов это относительно небольшие деньги, затратив которые можно было бы поставить межрегиональную авиацию на крыло. И люди сказали бы нам спасибо.
— В Калужской области уже десять лет проходит фестиваль «Архстояние». Как вы оцениваете его влияние на развитие региона? Есть ли планы проведения других культурных мероприятий на территории области?
— Это интересный проект. В прошлом году он взял гран-при в финале Национальной премии в области событийного туризма в номинации «Лучшее детское туристическое событие».
Кроме «Архстояния» у нас проходит более 20 крупных фестивалей, в числе которых исторические реконструкции «Великое стояние на реке Угре», «Малоярославецкое сражение 1812 года», фестивали «МотоМалоярославец», «Мир гитары», фестиваль фонда Святослава Рихтера в Тарусе и другие. Появляются новые проекты.
В целом сейчас наш регион один из самых посещаемых в Центральной России. В год к нам приезжает около 2 миллионов туристов, а, например, в Словению — 800 тысяч. У нас много туристических объектов. На территории региона расположен самый большой в Европе парк птиц. Набирает силу проект «Этномир», где каждую неделю проходят тематические события и который в прошлом году посетили 800 тысяч человек. У нас много монастырей, музеев. Скоро откроем вторую очередь музея космонавтики, рядом построили инновационно-культурный центр. Все это увеличит поток туристов.
— Зарубежные туристы едут к вам?
— В этом году Калугу включили в «Золотое кольцо России», думаю, теперь количество зарубежных туристов, посещающих область, увеличится.
Иностранные туристы — практичные люди. Они берут справочник, смотрят, куда можно поехать, и видят там Москву, Санкт-Петербург, Казань, Сочи. Калуги до последнего времени в справочниках не было. Теперь будет, туристы ее увидят.
— Готовы ли тренировочные поля к чемпионату мира по футболу, который пройдет в 2018 году?
— Мы одними из первых сдали тренировочные поля. У нас два поля, они готовы.
— Уже известно, какие команды будут тренироваться?
— Я знаю, что одна команда уже изъявила желание к нам приехать, но назвать ее не могу. В основном, как в случае с туризмом, команды видят Москву, Санкт-Петербург и Сочи и хотят тренироваться там. Калугу они пока не знают. Приедут — хорошо. Если никто не приедет, нам же спокойнее будет.
С ними ведь приедут фанаты, а это проблема. Когда на нашем стадионе играет команда из первой или высшей лиги, мы каждый раз беспокоимся в первую очередь за сохранность нашего стадиона, следим, чтобы фанаты не подрались. Вообще, это позор. Я считаю, что футбольное фанатское движение в том виде, в котором оно существует, — недостойное явление. В хоккее, например, такого нет, там все более цивилизованно.
— Что делать с фанатским движением?
— Будь моя воля, я бы его запретил.
— Как?
— Как мы запретили ИГ* (запрещена в России), так и это можно запретить. Это же в основном асоциальные люди. С ними нужно отдельно работать. У нас в области тоже любят футбол, но у нас все цивилизованно. Футбольный клуб «Калуга» играет во второй лиге, там болельщики культурные. Я нашим ребятам говорю: ни в коем случае не занимайте первое место в этой лиге. Перейдете в первую лигу, а там уже совсем другие болельщики.
— Как будут использоваться тренировочные поля после чемпионата?
— Оба поля, которые мы построили, с естественным покрытием. Из них одно, с подогревом, мы отдадим футбольному клубу «Калуга». Второе, без подогрева, передадим детской спортивной школе. В Анненках, где сегодня базируется футбольный клуб, откроем еще одну спортивную школу.
— Аэропорт, гостиницы готовы к ЧМ-2018?
— Аэропорт готов. У нас 200 отелей на семь тысяч номеров — от одной до пяти звезд. Приезжали специалисты, отобрали две гостиницы, которые будут использованы для чемпионата мира.
— Среди ваших увлечений гольф и рыбалка. Получается уделять им время?
— Я очень люблю гольф, но у нас нет хорошего гольф-клуба. Держу один набор клюшек в московском представительстве, другой в Калуге. Но времени нет. Был бы в Калуге клуб, поиграл бы.
С рыбалкой почти так же. Я вспоминаю покойного тележурналиста и путешественника Юрия Сенкевича. Он как-то приехал к нам на рыбалку, и я увидел, что он очень плохо управляется с удочкой. Оказалось, что он рыбачил последний раз 19 лет назад. Я удивился, спрашиваю: как же так? Вы в своих кинопутешествиях постоянно то на море, то в океане, то на речке. Он говорит: это съемки, а рыбачить мне там некогда. Вот так и я. Очень редко, но с огромным удовольствием могу выбраться на рыбалку.
— Рыбачите здесь или ездите в другие регионы?
— В основном здесь, конечно, рыбачу, если получается. Но люблю рыбалку и на северных реках.
— Какую самую большую рыбу поймали?
— Я не опытный рыбак. Мы с товарищем рыбачили, он при мне поймал тайменя 22,5 килограмма. А мне все больше мелочь попадается.
— Охотой увлекаетесь?
— С возрастом, и это практически у всех моих сверстников, пришло понимание, что никакого удовольствия в убийстве зверей нет. Современное оружие позволяет это сделать любому мало-мальски обученному человеку, и шансов у зверя остаться в живых нет. Зачем?
Я охотой перестал заниматься осознанно. Мы, наоборот, должны оберегать животный мир. Нам же не нужно охотиться, чтобы прокормить себя и семью. Да, было время в конце 80-х — начале 90-х, когда мы ходили на охоту, потому что нечего было есть. Покупали путевку, отстреливали своим коллективом лося, оленя или кабана, делили между собой, приносили домой. А сейчас какая необходимость? Я за то, чтобы животные жили в безопасности.
Сейчас я увлекаюсь горными лыжами, плаванием и скандинавской ходьбой.
— После суда общаетесь с бизнесменом Олегом Дерипаской?
— Общаемся. Два мужика всегда могут помириться. У нас нормальные отношения. Да, может быть, я погорячился, но он тоже согласился с тем, что был не прав. Почему меня это разозлило? Я в свое время дал согласие на покупку «Кондровской бумажной компании». Нам пообещали, что комбинат будет развиваться, а потом все пошло под гору. Нельзя просто пользоваться предприятием, не вкладывая ни копейки в модернизацию. Это неправильно. Поэтому я и высказался.
— А сейчас там что?
— Сейчас туда приходят новые собственники, по частям выкупают у Дерипаски активы, более или менее все начинает работать. Но в полной мере, как раньше, восстановить работу компании, скорее всего, не удастся. Многие производственные участки пришли в негодность.
Там есть одно старинное здание — заводской корпус, которому несколько веков. Внешне очень красивое, даже не скажешь, что это фабрика. Мы там планируем сделать музей или перепрофилировать в социальный объект, например, в гостиницу. Подумаем, как распорядиться. Утратить, конечно, его не хотелось бы.
