Газетный вариант одной из глав готовящейся к изданию книги Виктора Комиссарова «Пересечения»
Сергею Арбузову было всего 23 года, когда старшие товарищи избрали его первым секретарем райкома комсомола.
Малолетний узник
По тропинке городского бора навстречу мне бодрой и энергичной походкой шел пожилой человек. Высокого роста, с прямой спиной. Возраст выдавали лишь седина и взгляд, в котором читались огромный жизненный опыт, эрудиция, знание жизни. Казалось, сама история смотрит из-под густых бровей. А каким замечательным рассказчиком оказался этот человек – Сергей Фролович Арбузов!
– Деревню нашу кто Свиридовкой называл, кто – Бутовкой. А центр – село Закрутое. Нас, троих детей, я был младшим, воспитывала бабушка. Мать умерла, когда мне было чуть больше года. Отца 9 июля 41-го призвали в армию, старшим лейтенантом он участвовал в боях за Зайцеву гору. С войны вернулся капитаном, с медалью «За взятие Берлина», с орденом Красной Звезды. Работал председателем райпо, директором совхоза.
Немцы у нас в доме три года стояли. В 1943-м, отступая, фашисты погнали на запад жителей нашей деревни. Разрешили взять с собой коров, у кого они еще оставались. Мои дед с бабушкой запрягли корову в телегу, погрузили нехитрый скарб. По пути к Рославлю немцы нашу корову съели. Дальше мы шли пешком. Нас гнали мимо лагеря военнопленных в Рославле. Видим, за колючей проволокой два наших пленных солдата. Босые, шинели грязные. Увидели нас, бросаются на колючку, просят поесть. Бабушка говорит: «Кинь им картошку». Тот, что посильнее, опередил другого, поймал эту сырую, промерзшую картофелину и начал жадно есть… Жуть. Вспоминать тяжело. От Свиридовки мы дошли до самой Польши. Сначала нас гнали и охраняли немцы. Потом, когда сзади стали стрелять, передали под надсмотр полицаям. Потом и те исчезли. А мы продолжали идти. Куда идем – не знаем. Перешли границу Польши. Дядька мой, инвалид, говорит: «Давайте заночуем, куда премся-то». Заночевали в овраге. Утром смотрим: мать честная, по краю оврага бегут наши солдаты. Офицер на лошади подскакал к нам, поднял ее на дыбы, говорит: «Назад возвращайтесь, там уже немцев нет». Домой мы шли так же, пешком. Заняло это несколько месяцев. Возвращаемся в деревню – снег порошит, а вместо домов одни трубы торчат. Выкопали в овраге под речкой землянку, натаскали бревен. Так всю зиму и прожили в ней. Как память о тех временах у меня до сих пор хранится удостоверение малолетнего узника.
«Научим и Микояна!»
– Вернулся из армии домой. Вызвали меня в райком партии и предложили должность инструктора. Я согласился. Через полгода избрали первым секретарем райкома комсомола. К тому времени мне исполнилось 23 года – все было интересно, энергии через край. Вскоре началась реорганизация партийных и комсомольских органов. Меня избрали комсоргом обкома комсомола по территориальному колхозно-совхозному производственному управлению, в которое входили Барятинский, Спас-Деменский, Куйбышевский и Кировский районы. Первым секретарем райкома КПСС этой Кировской зоны был Эммануил Данилов. Через некоторое время меня назначили председателем комитета партийно-государственного контроля в Кирове. С тех пор мы с Эммануилом Михайловичем и сдружились. Секретарем по идеологии был Евгений Иванович Ефимкин, очень себялюбивый и свое-
образный человек. Как-то раз нас троих пригласили в Москву на выступление Хрущева по вопросам сельского хозяйства. Хрущев выступает в вышиванке, читает доклад. Сидят члены Политбюро. Доклад скучный. Вижу, и самому Хрущеву надоело читать. Берет он папку и как хлопнет по трибуне, аж пыль полетела. «Понаписали тут чепухи всякой, я вам своими словами скажу». Дошел до кукурузы и говорит: «У нас даже в буфете ЦК второе блюдо – кукуруза. Все кушают с удовольствием, один Микоян не ест,понимаешь ли ты, не приучен. Ничего!» – грохнул еще раз кулаком по трибуне. – «Научим и Микояна!» Возвращаемся из Москвы. Молчим. Тягостно на душе. Я не выдержал, говорю: «Эммануил Михайлович, как же так можно руководителю партии себя вести?» Ефимкин: «Надо Арбузова на бюро обсудить за такие разговоры». А через неделю по радио объявили, что первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев освобожден от занимаемой должности по состоянию здоровья. Позже Данилов собрал нас в кабинете первого секретаря райкома и зачитал закрытое письмо ЦК о снятии Хрущева с должности «за волюнтаризм».
OLYMPUS DIGITAL CAMERA
Нежданный визит Гагарина
– Первый раз я встретился с Гагариным, когда он выдвигался кандидатом в депутаты Верховного Совета в 1966 году. Я был комсоргом территориального райкома комсомола по Кировской зоне. Гагарин сначала приехал в Киров, а потом была встреча в Шайковке. Народу в Дом офицеров набилось – не протолкнуться. Встретили Гагарина, идем в зал. Он впереди, мы сзади. Вдруг он оборачивается к нам: «Мужики, у кого есть расческа? Я свою все время теряю». Я был ближе других, протянул свою. Гагарин причесался перед зеркалом и возвращает ее мне. «Нет, – говорю, – Юрий Алексеевич, пусть будет у вас, на память». Улыбнулся и оставил себе.
Вторая встреча с Гагариным случилась на охоте. В ранге первого секретаря обкома комсомола я приехал в Ферзиково, где первым секретарем райкома КПСС тогда был Давыдов. Зашел к нему в кабинет, а он мнется, будто что хочет спросить. «Что случилось?» – спрашиваю. «Слушай, – говорит он, – боюсь. Гагарин завтра приезжает». – «Как приезжает? А в Калуге об этом знают?» – «Да в том-то и дело, что нет. Гагарин через родственницу попросил договориться об охоте. Только выдвинул одно условие: чтобы никто ничего об этом не знал. А в районе сказать, что охотиться едет маршал Буденный. «Если принимаете условия, – сказал Юрий Алексеевич, – я приеду». Как я мог отказать? Вот завтра приезжает. Может, и ты останешься?» – «А ружье запасное есть?» – «Найдем!» Давыдов воспрял духом: понятное дело, в случае чего перед обкомом не одному отвечать придется.
Охота прошла успешно. Потом был ужин, традиционные тосты за удачную охоту. Гагарин шутил: «Что, ждали маршала, а приехал простой полковник?» Зажигательно играл на губной гармошке.
Уехал в тот же день, довольный и отдохнувший.На следующий день меня вызывают в обком партии, на бюро. Вахтер на входе встречает: «Срочно к Кандренкову!» Захожу в приемную. Там уже ни живой ни мертвый сидит Давыдов, утирает платком пот со лба. «Рассказывай все как есть». На бюро обкома сразу начали стыдить и совестить. Заслуживает исключения из партии – подвели итог. Но вынесли вердикт, учитывая чистосердечное раскаяние и подробный рассказ: «Объявляем товарищам Давыдову и Арбузову по строгому выговору с занесением в личное дело». Спускаюсь в свой обкомовский кабинет. В приемной ждет Давыдов. Вытаскивает из внутреннего кармана пиджака бутылку, снять стресс. Только успел пригубить, как по внутренней линии звонок Кандренкова: «Давыдов у тебя? Заходите оба». Давыдов побледнел, руки опустил: «Все… Передумали объявлять выговор, решили исключать». Заходим. В кабинете первого секретаря уже никого нет, Кандренков один: «Проходите». Открывает дверь в соседнюю комнату, а там накрыт стол. «Садитесь, садитесь… Ничего, ничего… Никого тут нет, рассказывайте». И стал задавать вопросы о Гагарине: как, что, где стоял, все по-отечески. «А как же выговор?» – набрался смелости Давыдов. «Успокойтесь, успокойтесь. Все решим!» – утешил нас Кандренков.
OLYMPUS DIGITAL CAMERA
Как Кандрёнков Серёжкина спас
– Как-то, когда вторым секретарем Кировского райкома работал Бархатов, первый был в отпуске. Кандренков прилетел на самолете в район. «Куда поедем?» – спрашиваю. «В совхоз «Россия», к Сережкину Николаю Петровичу». Подъезжаем к Безымянной высоте. Гляжу: Сережкин стоит у обочины, как часовой. Кандренков выходит: «Здравствуй, Николай Петрович!» Обнимаются, целуются. Думаю, что такое? Откуда Сережкин так близко знает первого секретаря обкома партии? А Николай Петрович подготовился основательно: скатерть-самобранка, помидоры красные, огурчики, зелень… «Андрей Андреевич, помянем павших на Безымянной высоте …» Первый поддерживает: «Это надо, надо!» Помянули. Поехали в совхоз. Посмотрели центральную усадьбу. Всюду заглянули, поговорили с людьми. Все в порядке. Все работают. Спрашиваю Кандренкова: «Куда дальше?» Тот в ответ: «Я понял, что у вас тут все хорошо. Желаю вам успеха. Так держать!» Пожал руки и отправился в Калугу. На следующий день – областное совещание по делам в сельском хозяйстве. Кандренков докладывает: «Вчера побывал в Куйбышевском районе, посмотрел совхоз «Россия». Люди везде работают. Все хорошо!»
Слушаю доклад Кандренкова, а сам думаю: «Чего он обнимался-целовался с Сережкиным, как с добрым старым знакомым?»
Возвратился в район – и к Сережкину: «Рассказывай». – «А что рассказывать, Сергей Фролович? Он меня спас. Дело было в начале 50-х. Работал я председателем колхоза в Людиновском районе. Колхоз мне достался самый захудалый. Как-то веду собрание – никак не можем решить кучу разных проблем. За полночь уже. Мужики курят, галдят – ничего им не надо, половина пьяные. Что я им ни предложу, все не так. Уговариваю, умоляю – ничего не понимают, орут. Чуть до рукопашной не дошло. Ну, я и не выдержал. Достал пистолет наградной, ору: «Если еще кто гавкнет, пристрелю!» А они пьяные, не поверили, думали, шутка. Еще пуще бузят. Я и выстрелил в потолок. И они все драпанули. А наутро завели на меня уголовное дело по факту стрельбы в сельском клубе на колхозном собрании. Подключились прокуратура, пресса. Я понял, что посадят меня и надолго. Думаю, пока не арестовали, поеду в обком, к самому Кандренкову. До этого я его ни разу в глаза не видел. Секретарша встала стеной, но я прорвался в кабинет и с ходу: «Я председатель колхоза такого-то». – «Ну и что вы хотите?» Я падаю на колени. «Встаньте, встаньте …» – «Не встану, Андрей Андреевич, не встану. Только вы меня можете спасти! Любой колхоз подниму! Дайте мне разбитый самый, все сделаю!» Стою на коленях, плачу… Кандренков подошел и тихо так, свойственным ему голосом с растяжкой: «Успокойтесь, успокойтесь…» – «Андрей Андреевич, не
выйду из кабинета, если вы мне не скажете доброе слово. Я же человек, Андрей Андреевич! Я же коммунист, преданный партии, преданный вам…» – «Успокойтесь, успокойтесь, попробую что-то сделать». В итоге дело замяли, судить не стали. Спас меня Кандренков. По гроб жизни буду ему благодарен».Да, строг был Кандренков, но хорошие кадры берег! И жалел людей!
И пришёл Уланов
– Кандренкова неожиданно сняли с должности в 1983 году, когда в разгаре было строительство нового здания обкома. В декабре 1983-го должна была состояться очередная областная отчетно-выборная конференция. Журналист Виктор Боев, некоторое время работавший его помощником, вспоминал: «Кандренков запросто садился за длинный стол, заваленный бумагами, пил с нами чай, спрашивал, как идут дела, какая требуется помощь, давал советы. Ничто не предвещало перемен, он был бодр, уверен в себе, в поддержке сверху… Дня за три до конференции он зашел к нам немного обеспокоенный: его срочно вызывали в орготдел ЦК. Забрав с собой последний вариант доклада, сказал, что если в Москве сделают какие-то замечания, то он непременно позвонит, пожелал успеха в дальнейшей доработке текста и тепло простился с нами. Больше мы его не видели. Мы недоумевали до тех пор, пока на пороге нашего кабинета не появился секретарь по промышленности Геннадий Иванович Уланов. Он был официален и немногословен: «Выступать на конференции с отчетным докладом поручено мне. Давайте ваши наработки».
И с подготовленным для Кандренкова отчетным докладом успешно выступил его зам. Ни словом не обмолвившись, что еще неделю назад текст этого доклада для себя правил сам Андрей Андреевич.
Состоялась областная партийная конференция. Первым секретарем избрали Уланова. Дали ему слово. И мне было неприятно слышать, когда он с трибуны заявил: «Прошли те времена, когда некоторых надо гладить по головке, а некоторых по головке бить палкой». Смотрю, а у Кандренкова, все еще сидевшего в президиуме, на глазах слезы. Конференция закончилась, а мне стало как-то не по себе. На следующий день – открытие традиционной сельскохозяйственной выставки в Анненках, за подготовку и организацию которой по должности отвечал я. Приехал новый первый секретарь обкома КПСС Уланов со свитой. Ходит по выставке. Ему рассказывают о достижениях, показывают экспонаты. Вдруг кто-то сзади меня осторожно дергает за руку. Оглядываюсь: Андрей Андреевич Кандренков. Он тихо говорит: «Подойди к Уланову, скажи, что я здесь». Я подошел: «Геннадий Иванович!» – «Что ты хотел?» – «Андрей Андреевич просил передать, что он здесь». Ответ меня поразил. Как передать такой ответ Кандренкову? Возвращаюсь. Встал рядом и молчу, глаза опустил. Кандренков помолчал, потом опять дернул меня за рукав: «Я все понял. Твоя машина тут? Пусть меня шофер на дачу отвезет». Через два дня Кандренков уехал в Москву. Навсегда.
В марте этого года Сергею Фроловичу Арбузову, бывшему комсомольскому вожаку области, известному организатору сельскохозяйственного производства, сделавшему немало как для своей малой родины, так и для большой России, исполнилось 85. Он по-прежнему бодр, оптимистичен, полон творческих идей и мыслей. Продолжает писать стихи – уже вышло несколько его сборников.
OLYMPUS DIGITAL CAMERA
Биографическая справка
Сергей Фролович Арбузов родился в 1937 году. После школы совсем мальчишкой был назначен заведовать сельским клубом. Работал инструктором райкома комсомола, служил в армии. Отслужив, вернулся на малую родину, где стал вожаком молодежи – секретарем Куйбышевского райкома ВЛКСМ. Затем – второй секретарь Куйбышевского райкома КПСС (1965–1967) и, наконец, первый секретарь Калужского обкома ВЛКСМ (1967–1971). Председатель совхозов «Калининский» (1971), «Закрутовский» (1972–1973), «Ольговский» (1973–1979). За высокие достижения награжден медалями и орденом Трудового Красного Знамени.
В 1979 году был назначен заместителем начальника управления сельского хозяйства облисполкома, которое возглавлял Альберт Валентинович Черняк, легендарная личность. В этой должности Сергей Арбузов проработал более 20 лет.
