«…Прошло немало лет, и с той поры менялись режиссёры, актёры и гримёры, но неизменны правила игры!» – строчки из замечательной песни про театр, написанной лет 40 назад калужским бардом Владимиром Березиным, актуальны во все времена.
Калужская драма готовится к открытию 243-го сезона. А прошедший 15 августа традиционный газон-пати можно считать маленькой репетицией перед большим праздником встречи со зрителем.
В касках и масках
Народу неформальная лицедейская вечеринка в скверике за театром собрала не так много. Собственно, это было ожидаемо, поскольку организаторы заранее предупреждали, что пустят не всех, от силы человек 50, дабы не подвергать людей смертельной опасности заразиться COVID-19. Коронавирус ещё продолжает гулять, в том числе и по калужским улицам. Под стать карантинной пандемии было и оформление вечеринки. Огромное здание театра, находящееся в стадии ремонта, опутанное строительными лесами и замотанное защитными сетками, решили обыграть. Артисты во главе с директором облачились в каски и маски, и устроили сцену среди лесов. Атмосферу единения с апокалиптическими видами дополняли зрители, расположившиеся кто на зелёном газоне, кто на стройматериалах. Актёры развлекали публику песнями и монологами из пьес и постановок. На фоне остальных выделялись пиратски обросший Григорий Бирюлин, всегда весёлый Захар Машненков и вечно юный Денис Юшечкин. Поддержали праздник дружественный театр кукол и экспериментальный ИКЦ. Ростовые куклы, джаз, блюз… В общем, газон-пати, как и всегда, прошёл весело и душевно. По словам директора театра Александра Кривовичева, это не последняя пирушка на газоне, способствующая единению артистов со зрителями в преддверии нового театрального сезона. И это не может не радовать.
В режиме повышенной готовности
Ну а мы решили попытать Александра Анатольевича на предмет ближайших планов его любимого детища.
– Осенью Калужский драматический театр должен во что бы то ни стало открыть сезон, – не дожидаясь вопросов, сходу вступил в диалог Кривовичев. – До нового года публика увидит четыре премьеры. Ремонт – дело, безусловно, важное. Однако распространяться о нём нет смысла. Зачем это нужно зрителям? Всё находится под моим строгим неусыпным контролем. В этом году, в августе, исполняется 50 лет моего пребывания в театре и 20 лет, как меня назначили директором. Мы с театром пережили уже не один ремонт. Уверен, уложимся в сроки. И качество будет подобающим.
– И всё-таки, Александр Анатольевич, не лишайте нас, заядлых театралов, возможности заглянуть за кулисы. Это же так любопытно: как обновится театр внутри – технически, механически, электрически?
– Вчера у меня был праздник: поставили первые 14 окон. А всего в театре их 140. С понедельника должны приступить к верхнему оборудованию сцены. Это десятки километров троса, тысяча блоков. Полностью меняем паркет в зеркальном фойе и одежду сцены. Будет установлена новая система подъёма декораций. Раньше она была ручной. Делаем новое грамотное архитектурное освещение театра. Параллельно ещё, своими силами, ремонтируем кабинеты, гримёрки. По поводу ремонта у меня нет особых опасений и переживаний. Работаем в обычном режиме, не оглядываясь на то, как в дальнейшем сложится ситуация с COVID-19 или какой-то там ещё заразой, – ремонтируем – репетируем – шьём костюмы, колотим декорации, чтобы в конце сентябре открыть новый сезон.
Три мушкетёра и мизантроп
– Какими премьерами порадуете театралов?
– В заделе у нас два спектакля – «ЛюбовЪ» и «Мизантроп», которых зритель ещё не видел. И сейчас репетируем «Трёх мушкетёров» и «Восемь любящих женщин».
– Почему взялись за Дюма?
– Думаю, «Три мушкетёра» должны стать кассовыми. Тайн постановки раскрывать не стану. Спектакль нестандартный даже в оформлении. Не может, не любит, не хочет наш главреж ставить стандартные спектакли. И это замечательно! «Восемь любящих женщин» – классная детективная история про женские разборки. Эта пьеса когда-то давным-давно уже была в репертуаре нашего театра. Но тогда носила чисто детективный характер. А Дмитрий Бурханкин делает спектакль в свойственной ему фантазийной манере, с присущими ему юмором и подтекстом. Очень любопытная должна получиться постановка.
– То есть, оба спектакля – с учётом зрительского интереса?
– В очередной раз повторюсь, не может быть театр без зрителя. Если публика зевает – значит, это неудача. В частном театре, за свои деньги – пожалуйста, экспериментируйте, сколько хотите. У спектаклей для «Золотой маски» очень короткая жизнь. Мы не можем себе такого позволить. Но и мы не чужды новаторству. Для этого у нас есть малая сцена и сцена под крышей. Вот там для искушённых эстетов авангардного театра вполне можно творить чудеса. Я не против. Как говорил незабвенный Роман Соколов: «Провинциальный театр – это своего рода универмаг. Там должна быть на выбор совершенно разная продукция».
Держим форму
– Александр Анатольевич, время неумолимо. Кажется, что совсем недавно на базе театра проходили вступительные экзамены для калужского курса театрального института имени Бориса Щукина. Однако те мальчики и девочки уже давно стали полноправными артистами, любимцами калужан: Кирилл Бессонов, Екатерина Буреничева, Елена Короткова, Вячеслав Соколов… Испытываете ли дефицит молодых кадров?
– Пока такого острого голода нет. Наши актёры поддерживают себя в очень хорошей форме. Особенно женская половина труппы. Актрисы у нас просто изумительные, и будучи 30- и 40-летними мамами, выглядят без грима на 18–20. Не шучу! Якубенко, Семесенко, Лапина – просто загляденье! Однако о перспективе всегда думаем. В Щукинский институт по целевому набору из Калуги в этом году приняли пять калужан. Мы тут на месте отобрали 30 человек, а уже столичные педагоги оставили, по их мнению, самых одарённых. Новоиспечённые «щукинцы» приезжали в театр после успешной сдачи экзаменов. Мы их торжественно посвятили в студенты. После окончания вуза должны вернуться в нашу драму: таковы условия договора. Наше министерство финансирует их на протяжении всех лет обучения, а они обязаны отработать потом свой диплом в течение как минимум пяти лет в родном театре.
Кроме того, в Калужском колледже культуры открыли отделение «Актёр театра и кино». И мы также рассчитываем на местные кадры. Этих студентов мы будем держать на контроле. Не исключаю привлечения их в качестве актёров в небольших массовых сценах. Те, кто проявит себя, смогут продолжить учёбу в Ярославском театральном институте без отрыва от работы.
Делай своё дело!
– Александр Анатольевич, с одной стороны, вроде бы жаловаться вам на судьбу грех. Любимый театр, ответственная работа. Но это по провинциальным меркам. Не жалеете, что в своё время отказались от множества предложений из ведущих театров Москвы и Санкт-Петербурга?
– Действительно, после окончания ЛГИТМИКа на меня было 13 запросов. В том числе из Мариинского театра оперы и балета. Но я даже не сомневался в том, что делаю правильный выбор, возвращаясь в родную Калугу. Конечно, пословица «Рыба ищет где глубже, а человек – где лучше» актуальна во многом. Но часто бывает так: человек видит вдали огонёк надежды и идёт на него, прорывается к свету, выходит и видит – это горит его изба. Никто не знает, что там за горизонтом. Мой тезис прост: делай своё дело. Я стараюсь так жить каждый день. Получается ли? Об этом судить не мне. Нужно стремиться поймать журавля, но радоваться синице. А стремиться надо обязательно! Всегда ставить перед собой неосуществимые задачи. Когда я стал директором, открыл дневник и записал программу-максимум и программу-минимум. Минимум как-то быстро освоил. А из максимума один пункт так и остался на бумаге. Но он не может быть исполнен априори. Я хотел добиться, чтобы театру присвоили звание академического. В стране 43 академических театра, и среди них есть те, кто нам вовсе не конкурент. К сожалению, таких званий давно уже не присуждают. Закрыли комиссию ещё указом Ельцина.
– Но мне так думается, за эти годы к той программе-максимум должны были добавиться ещё какие-то пункты?
– Конечно! Каждый год вносит всё новые и новые пункты. Есть текущие, есть перспективные. И творческие, и хозяйственные. Если я не замечаю небольшую трещину – это не здание рушится, это начинается разруха внутри меня. Этого допустить нельзя ни в коем случае. Из самых важных в плане развития – это, прежде всего, техническое перевооружение, и световое, и звуковое. Сегодня в современном театре без этого никак не обойтись. В детских спектаклях мы уже используем проекционные аппараты для достижения разных эффектов светоживописи. Совсем скоро юные зрители вырастут, и мы не имеем права их разочаровать.
Александр Фалалеев
