Колокольный звон – важная часть уникального наследия нашей истории и культуры
Ранним воскресным утром льётся над городскими улицами праздничный перезвон колоколов. Идёшь по Каменному мосту и без труда угадываешь: это в Троицком отзвонили, это Покровский подхватил, вот и колокола Георгиевского запели, а это ветер принёс чудесную песню с колокольни Успенского храма. Там, под сводами древних стен, гудят тяжёлые медные великаны, качаются их языки, дрожат в замысловатом танце тонкие верёвочки. Управляет этим колокольным оркестром молодой музыкант, краевед, профессиональный звонарь Кирилл Костыренко. Наверное, трудно представить себе человека, который знал бы о колоколах больше, чем этот мастер. Он не только исполняет различные звоны, но и пишет собственные произведения, участвует в производстве колоколов, занимается научной работой в этой области.
Чистое творчество
– Кирилл, в звонарном сообществе вы человек известный. Насколько я знаю, колокольной музыкой занимаетесь уже много лет. С чего началась ваша любовь к этому самому громкому ударному инструменту?
– Колоколами я интересуюсь давно, сколько себя помню, с раннего детства. Этот путь как будто изначально был предопределён с моего рождения. Уже в шесть лет я горел желанием увидеть своими глазами, как рождается колокольная музыка, и такой случай мне представился. Это была Пасха 2002 года. Уже не помню, как я уговорил кого-то из взрослых пустить меня на колокольню Никольского храма. В то время звонарем там работал Георгий Борисович Кожурякин. Это был настоящий мастер. Он с радостью продемонстрировал мне своё умение, впоследствии стал одним из тех, кто вдохновил меня учиться звонарному делу. Я регулярно ходил на колокольню и перенимал у него премудрости этого искусства, пробовал звонить сам. Впоследствии поступил в музыкальный колледж Танеева на оркестровое отделение, где преподавал Георгий Борисович, и учился у него уже не только в стенах храма. В 2007-м в силу разных обстоятельств перешёл в храм Успения Пресвятой Богородицы. Здесь и тружусь по сей день.
– Чтобы работать звонарём, нужно специальное образование?
– Всех звонарей условно можно разделить на три группы. Первая состоит из тех, кто звонит как получается. Для них работа на колокольне не основная, а храмовое послушание. Как правило, это люди из числа постоянных прихожан, к музыке зачастую не имеющие отношения. Специального образования у них нет. Их задача сугубо прикладная – возвещать начало и окончание богослужений. Для сельского храма, к примеру, этого более чем достаточно. Таких звонарей в среднем 70 %.
Вторая группа составляет 25 %, в неё входят люди, знающие традиции старых звонов, освоившие азы на специальных курсах звонарного мастерства. К слову, подобных образовательных программ в Калуге достаточно много. Например, на Правобережье есть школа церковных звонарей Владимира Пайчадзе, при храме Жен Мироносиц работает студия Полины Волынской, есть и детские курсы звонарей при центре «Достояние». И, наконец, третья группа звонарей насчитывает не больше 5 %. Эти люди занимаются колокольными звонами на уровне искусства, сами создают авторские композиции.
К числу последних я отношу и себя. Итак, если звонарь обладает специальными знаниями, умениями, мастерством – это очень хорошо и ценно, но даже если их нет, свои функции на приходе он фактически сможет выполнять, пусть и не так профессионально. Вообще, колокольный звон можно отнести к настоящему народному искусству. Строгих рамок и канонов, как в иконописи, здесь нет, поэтому звонить можно совершенно по-разному. Это чистое творчество.
От истоков к современности
– Предлагаю немного окунуться в историю и вспомнить, как вообще появились колокола на Руси и как родилось это самое народное творчество, о котором вы рассказывали.
– Если мы говорим именно о христианских колоколах, то законодательно их использование в церкви было закреплено ещё в 608 году Римским папой Сабинианом. Постепенно в течение VIII–IX веков в Западной Европе колокола прочно вошли в богослужебную практику. На Руси они появились сразу после принятия христианства. Об этом свидетельствуют раскопки, проведённые в Десятинной церкви в Киеве, во время которых найдены два целых колокола и несколько осколков от других. Но к нам они пришли именно из Западной Европы, а не из Византии, как можно было бы предположить, поскольку в Константинополе колокола не были распространены. В одно время на Руси пользовались и колоколами, и билами. Подтверждение этому мы найдём в Лицевом летописном своде. Но всё же колокола полюбились русскому человеку больше и постепенно вытеснили била.
Сначала они были привозными. Собственное русское литьё появилось примерно к XIV веку. Интересный факт: вторым по древности из дошедших до нас колоколов русского производства считается колокол Боровского монастыря. Сейчас он находится в Музее-заповеднике «Коломенское», на него можно полюбоваться. Расцвет русского литья происходит после открытия Аристотелем Фиораванти пушечного двора в Москве, где кроме оружия начали массово производить колокола. Их стали значительно увеличивать в весе: к XVII веку научились отливать массой до 130 тонн. С этого момента начинает формироваться традиция русского звона. Вначале, как и в клиросном пении, это одноголосные звоны: благовест, перезвон, перебор.
С приходом партеса появляется полифония – многоголосие. Начинают играть трезвоны. К XIX веку колокольная музыка выходит в разряд искусства и звучит в таком виде, в котором мы её знаем.
– В советские годы о колоколах людям, наверное, пришлось забыть?
– Не везде звоны были прекращены. В Калуге колокола звучали долгое время. Как рассказывал историк-архивист, настоятель нашего Успенского храма отец Андрей Безбородов, в 1930-е на архиерейскую кафедру взошёл архиепископ Августин (Беляев), человек музыкально одарённый и ценящий искусство, который, кроме того что возобновил проведение крестных ходов по галерее Георгиевского собора, поставил передвижную звонницу в алтаре. Такое вполне могло быть, ведь мы знаем, что в Елоховском соборе в Москве такая практика в те годы тоже была. Звуки колоколов, пусть и не такие громкие, радовали прихожан даже в самое суровое время гонений. Всё же звон в нашем городе умолк в 60–70-е годы. В перестройку его возрождали по крупицам: что-то осталось на пластинках, что-то могли показать ещё живые старики. Как рассказывал старейший клирик Калужской епархии отец Анатолий Рыжков, в 1979-м он отважился обратиться к уполномоченному по делам религий с разрешением возобновить звон в Калуге. Тот дозволил. С того момента древняя традиция на нашей земле начала возрождаться. В авангарде встал барабанщик Владимир Ферапонтов. Именно он являлся первым калужским звонарём современности, с которого и начался колокольный ренессанс.
Старинное ремесло
– Мне всегда было интересно, как производят колокола. Изменились ли технологии их изготовления с древних времён?
– Литьё может быть разным. Самый старый способ – земляной, когда лили в специальной яме. Сначала делали глиняную болванку и кожух из железных прутьев, который тоже обмазывали глиной. Болванку с кожухом обмазывали жиром и обжигали. На внутренней стороне кожуха мастер выводил надписи и орнамент. По краям ямы устанавливали плавильные печи. Форму будущего колокола засыпали землёй, чтобы её не разорвало. Пространство между болванкой и кожухом заливали расплавленным металлом. Чтобы металл остыл, требовалась примерно неделя, после чего колокол вынимали и производили финальную шлифовку и отделку.
Это тяжелейший способ, и мастеров, способных его применять, осталось немного. Сегодня в основном льют колокола в разъёмно-керамические формы. Для изготовления используют смесь бронзы, олова и меди.
– Можно ли настроить колокола, как музыкальный инструмент?
– В отлитом колоколе мы можем только понизить высоту его тона с помощью проточки изнутри. Но это крайний метод и рискованный – можно испортить изделие. В идеале он настраивается на этапе проектировки. Как раз этим занимаюсь я при производстве: рассчитываю разницу формы и толщин, от которых будет зависеть характер звука, и закладываю характеристики в прогиб профиля. Пока колокол в проекте, ему можно придать любой звук в любом весе, но если он уже отлит, поменять что-то сложно. Некоторые говорят, что проточка обедняет звук, но я с этим не согласен. Нужно знать, в каких именно частотах протачивать, чтобы всё было хорошо.
Зачем наказали колокол
– Почему раньше колоколам вырывали язык? Им придавали какое-то сакральное значение?
– Думаю, вы вспоминаете прецедент 1591 года, когда по приказу Бориса Годунова Угличскому колоколу вырвали язык и отрубили уши. Это действие чисто символическое. Бедный колокол был «наказан» за то, что посмел оповестить горожан о гибели царевича Димитрия, призывая к расправе над теми, кто якобы был повинен в его убийстве.
И вот в назидание народу и как символ того, что всякий смутьян должен умолкнуть, его лишили голоса на целых 300 лет. Не исключаю, что в этих действиях могли читаться и отголоски язычества. К сожалению, оно с трудом искореняется даже из церковной среды.
А малина ни при чём
– Я часто слышала выражение «Над рекой разлился малиновый звон». Почему звон вдруг малиновый, а не какой-нибудь золотой? При чём тут малина?
– Выражение «малиновый звон» происходит от названия бельгийского городка Мехелен или по-французски – Малин. В средневековой Европе колокола устанавливали на высоких зданиях – сторожевых башнях или соборах, чтобы их было слышно издалека. Колокол звонил и во время опасности – при пожаре или нападении врагов, и по праздникам, и в ознаменование важных городских событий. Позднее в этом городе колокола решили соединить с клавиатурой при помощи проволочной передачи. Получился музыкальный инструмент карильон. С тех пор красивый колокольный звон, получающийся с помощью карильона, стали называть мехеленским или малиновым. В петровскую эпоху о любом приятном звоне принято было говорить «малиновый», уже не соотнося его с карильоном. А малина оказалась ни при чём.
Колокольная проповедь
– Профессия звонаря сказывается на здоровье?
– Я стараюсь беречь слух. Всегда работаю в берушах, но надеваю их не до конца, чтобы ясно слышать, что играю. Основная задача – снизить звуковую атаку в момент удара.
В остальном звон больше воздействует не на физическое состояние, а на эмоциональное. Могу прийти на колокольню подавленным, уставшим, грустным, а спускаюсь уже в прекрасном настроении, полным сил. Колокольный звон – это же настоящая проповедь, только вне церковных стен, громкая и красивая. Эта музыка для меня как воздух – без неё не могу. Если я месяц не поднимаюсь на колокольню, начинаю тосковать по игре. Очень люблю своё дело и искренне счастлив, что могу порадовать людей, слышащих колокольную песню в светлое утро воскресенья.
Екатерина СЕМЕНОВА
Фото Антона Забродского
