Алексей Комов и Игорь Бурганов о своем творческом союзе
Почти полгода, как в микрорайоне Кубяка появился бюст комбату Авдееву. Его авторы – известный российский скульптор Игорь Бурганов вместе с главным архитектором Калуги Алексеем Комовым рассказали нашим читателям о том, как проходило его создание.
Кроме этого, мы обсудили много других важных вопросов, среди которых художественное и архитектурное образования в нашей стране, современное искусство и то, каким оно станет в ближайшем будущем.
ДРУЗЬЯ С ДЕТСТВА
– Вы давно знакомы?
И.Б. С Алексеем Комовым мы знакомы с детства, и всегда следили за творчеством друг друга. Сейчас поддерживаем связь, благодаря социальным сетям, форумам и выставкам.
А.К. У нас с Игорем выдающиеся родители. Мой покойный отец Олег Комов и отец Игоря – известные скульпторы.
Но и наши творческие пути – доказательство того, что и мы всё-таки что-то можем.
Мы люди из художественного мира, которые с рождения понимают друг друга с полуслова. Нам не нужно объяснять друг другу то, на что другим нужно тратить долгое время.
Среда, в которой родился и живёт человек, определяет его сознание. Я очень рад, что нам удалось объединиться на этом, казалось бы, небольшом, но очень человечном проекте. Выполненный качественно, он стал новым символом микрорайона. И жители Кубяка благодарны, ведь именно они и были его инициаторами.
Но этот результат достигнут не с бухты-барахты, а в процессе большой и серьезной работы.
– Алексей Олегович, в чём разница между вашим почерком и почерком Игоря Александровича?
А.К. Всё очень просто. Игорь – скульптор, ну, а я – архитектор, как вы знаете. Мой покойный отец хотел, чтобы я тоже был скульптором, но мой брат, известный живописец, был тогда категорически против этого. Он на десять лет старше меня, и когда стал вопрос о моём поступлении в «Московскую среднюю художественную школу» (МСХШ) он резко сказал «нет».
После опытов над ним, он сказал, что не допустит, чтобы это происходило над его братом. Когда у тебя великий родитель, до него непросто дотянуться, зато оторваться на отпрыске милое дело.
В мире искусства, к сожалению, помимо радости творчества, всегда есть зависть и гордыня.
Поэтому моего брата прикладывали периодически в МСХШ, за то, что он сын Комова. А потом ему пришлось хлебнуть и в МГАХИ им. В.И. Сурикова.
Ну, а я пошел в архитектуру, так как с детства, помимо рисования, любил конструировать, да и грызни и «борьбы видов» поменьше в нашем профсоюзе так, как все связаны с реальным делом и производством.
Для нас с Игорем рисовать – это как дышать. По сути, мы оба родились с карандашом в руках.
МАРХИ И МГХПА ИМ. С.Г. СТРОГАНОВА
– МАрхИ и Строгановка – разные вузы, или между ними много общего?
И.Б. Мы оба – выходцы великих школ с большой историей.
И сходство как раз в том, что МАрхИ и Строгановка – это две великих школы, а разница в цели, которая ставилась при их создании. В МАрхИ студенты всё-таки больше архитекторы, а в Строгановке – художники, или художники промышленного искусства. Но то, что уровень школ позволяет потом спокойно работать в тех же отраслях, абсолютно точно.
А.К. Да. А самое главное, что если уж говорить про школу, то и МАрхИ, и Строгановка были встроены в советское время в большой индустриальный культурный процесс. И ты, выходя из Строгановки или МАрхИ, не задумывался о том, где ты будешь работать, и даже представить не мог, что будешь выживать… Понятно, что за заказы всегда идёт борьба, но такого хищного пресмыкания и выгрызания в то время не было, как в нашем «капиталистическом сегодня». Всё было выстроено и работало как часы, пока систему не обрушили. Сейчас никакой цензуры, никакого фильтра нет. Поэтому любая пропиаренная закорючка, о которой некий «искусствовед» или блогер в достаточно коррупционной схеме скажет, что это искусство и стоит денег, будет моментально привлекательно. Ибо сейчас всё решает рынок или, как нам навязали либералы, «рынок всё расставляет по местам».
Только взлёта культуры уже тридцать лет так и не видно.
И.Б. Алексей сказал о профессионализме и образовании. Это действительно важные вещи. И сквер комбату Авдееву – явный тому пример.
Он стал профессиональным симбиозом: Алексей сделал проект, я – бюст, а подрядчики воплотили наши идеи.
А.К. Нужно понимать, что у нас всегда было определенное соперничество между МАрхИ и Строгановкой. Оно есть даже сейчас, в этой комнате (смеётся).
Оно идёт с 50-60-х годов прошлого века. Это как «Битлз» и «Роллинг Стоунз». Вроде про одно и то же, но с разных сторон. Одни будут говорить, что в начале было яйцо, а не курица, другие – то, что курица, а не яйцо. Но важно не это, а то, что мы дружим институтами.
Сейчас появилось множество образовательных институций разных размеров, обострилась конкуренция.
Но школа создается не по свистку и не по дотации министерств.
Её тяжело вырастить, но очень легко потерять.
Разница между МАрхИ и Строгановской – это долгий разговор и, наверное, не этого интервью. Потому что есть и архитекторы, которые закончили Строгановку, а есть прекрасные художники, сценографы закончившие МАрхИ. Есть театральные режиссёры, закончившие Строгановку, а например, кинорежиссёр Георгий Данелия закончил наш МАрхИ и так далее.
Дело не в этом. Нужно понять, что качественное художественное образование даёт возможность не только заниматься конкретным ремеслом: рисовать, выкладывать мозаику, или проектировать гидроэлектростанции, оно даёт художественное мышление как инструмент, с помощью которого ты можешь создавать новые миры. Сначала у себя в голове, а потом в реальности. Говорить умеют многие. Особенно сейчас, в эпоху коронавируса, когда человечество ушло в вебинары и зумы, сразу выяснилось, что многие короли-то голые.
И поэтому крайне узок орден тех, кто реально обладает мастерством на деле.
И.Б. У его папы были замечательные слова о том, что есть «искусствоеды». Это те люди, которые занимаются съеданием искусства вместо того, чтобы нормально работать. Как раз то, о чём сейчас говорит Алексей.
А.К. Но и есть профессиональные искусствоведы. Но на эту профессию тоже нужно учиться! Ведь есть понятие «квалификация».
А сейчас у нас любой прочитавший блогеров перед сном, уже наутро становится специалистом со своим мнением. Но иметь своё мнение – это не значит что-то из себя представлять.
– Насколько художник может и должен отступать от академических канонов?
И.Б. Вопрос не совсем корректный. МАрхИ и Строгановка дают базовое образование. И это очень важно. А всё, что дальше – творчество.
И нельзя архитектору строить дом без фундамента, как и художнику, делать какие-то вещи без своего «фундамента».
Если говорить о профессионализме, то он включает в себя базовое образование плюс самого человека, который зарабатывает на жизнь этим трудом. Так, например, профессиональный теннисист занимается только теннисом. А любитель, только иногда играет в него.
Так и здесь. Художники-профессиональны – это те, кто имеют базовое образование и живут только трудом художника, постоянно думая о своей работе.
Творчество тоже разное. Вот мы сидим на скамейке Ла-5. Вроде бы в МАрхИ её делать не учат. Или учат?
И это спор: учат или не учат. Учат принципу, а всё остальное приходит само. Для большого художника нет разницы, что делать. Он ответственно сделает как маленькую вещь, так и большую.
ОБ ОТСУТСТВИИ ПРОФЕССИОНАЛОВ
– С чем связано отсутствие профессионалов, которое мы видим сегодня?
И.Б. В том, что сейчас произошло относительно Zoom-конференций, я поддерживаю Алексея. Получилось так, что утром человек слушает конференцию о том, как надо проектировать, что-то запоминает, записывает, а уже вечером делает рекламу о том, что он – уважаемый архитектор, который сам ещё научит вас строить. И предлагает записаться на его образовательный курс.
Хорошо, если он будет учить строить будку для собаки, а то, в основном, получаются даже не проектировщики, а врачи, которые дают профессиональные консультации или ещё что-то. Это очень серьёзный бич современного общества, который только начинается. Я думаю, что этот низкий профессионализм при кажущейся возможности получения огромного количества реальных знаний, нам ещё аукнется.
А.К. Да, это удивительная история. Потому что, чем выше технологии и больше выбор, тем порой кажется более архаичным и примитивным становится сознание, подверженное тем более манипуляциям.
Сейчас щёлкнешь – и любая музыка перед тобой. А ведь раньше для того, чтобы найти альбом какой-то группы, нужно было преодолеть серьёзные испытания. Но, как ни странно, сегодня, при всём богатстве выбора, результат абсолютно не гарантирован. Повторюсь базовые навыки и ремесло необходимы, чтобы именно твой выбор был осознан и ответственен.
И.Б. На сегодняшний день выпускник школы имеет возможность подать документы в пять вузов. При этом куда, ему абсолютно всё равно. Поэтому он поступает в рыбный, текстильный вузы и одновременно в подаёт документы в Строгановку и МАрхИ.
Сейчас абитуриенты приходят в большинство художественных и дизайнерских вузов, и им всё равно, куда поступать – где проскочат. То есть человеку совершенно наплевать на то, чем он занимается, внутри он свою профессию не прочувствовал. А часы на такие предметы как рисунок и живопись с каждым годом только сокращают в любом дизайнерском и архитектурном вузе. В результате оттуда выходят пиарщиками, а не людьми, которые внутри себя чувствуют, понимают и знают, как создавать произведения искусства.
БЮСТ КОМБАТУ АВДЕЕВУ И ПАННО ЖИВОТКОВА
– Вы уже видели свой бюст в микрорайоне?
И.Б. Да, я посетил сквер комбата Авдеева не раз. Мне кажется, что получилось очень хорошо, и главное жители довольны. Приятно, что они проявили такую инициативу. Мне кажется, очень важно взять отзывы и у них.
Ведь обычно бывает, что люди либо ничего не хотят, либо не знают, чего хотят. А здесь был очень важный посыл от них, и явно, что он заложен в истории самой Калуги. Потому что Калуга – очень культурный город, в котором много не только скульптур, но и декоративных панно на зданиях. Есть много интересных форм. И ведь какая-то правильная мистика, что именно в этом городе жили такие интересные люди как Циолковский и Чижевский. Когда знакомишься с их жизненным путём, то удивляешься, как этим людям удалось настолько далеко заглянуть в будущее и написать такое количество основополагающих книг, которые до сих пор не до конца осмыслены. И калужане могут впитывать в себя это, благодаря духу места, в котором они живут.
– Много времени заняла работа над бюстом?
И.Б. Сам процесс лепки занял полтора месяца.
К большому сожалению, материала, с которым можно работать, практически не сохранилось. Председатель ТОСа, Татьяна Коняхина, очень переживала на эту тему. Те фотографии, которые были – это, конечно, очень ограниченные возможности, но важно было поймать образ простого человека, который стал героем и это, на мой взгляд, удалось.
– Какие из скульптур, которые есть в нашем городе, вас наиболее впечатлили?
И.Б. В Калуге я не в первый раз. Здесь находилась скульптурная фабрика, и мы с моим отцом часто ездили на неё. Поэтому я частый гость вашего города ещё с детства.
Жаль, что фабрики больше нет. В своё время она была известна на всю Россию.
Хочу отметить скульптуру Карла Маркса, которая была изготовлена в мастерской Льва Ефимовича Кербеля, а также его барельеф Юрия Гагарина на монументе, посвящённом 600-летию города. Также мне нравятся ваши художественные панно на домах.
А.К. Важно отметить, что Калуга для многих в советское время – это был город сильного Союза художников. Здесь всё, что связано с декоративно-прикладным искусством, расцветало пышным цветом. В этом отношении примечательно, что именно здесь были скульптурная фабрика, структуры худфонда. То есть с творчеством, с искусством всё было в порядке: недалеко от Москвы, и достаточно заказов. Для меня помимо инженеров, это город людей искусства.
В Москве, в связи с достаточно большой концентрацией всего, зачастую не так видны потери. А в небольшом уютном городе, как Калуга, утрата скульптурной фабрики или плеяды мастеров – просто катастрофа.
И мне, как человеку, отвечающему за визуальную часть в городе, приходится это восстанавливать по крупицам, систематизировать, привлекая к этому знающих людей.
Сейчас мы воссоздаём панно прекрасного советского художника Владимира Животкова на улице Пушкина. К сожалению, его нет уже в живых, а наследие есть, в том числе на улицах Калуги.
Много общаюсь с его сыном. Его отец – для меня классик советского «сурового стиля» и фантастический график. По мне он лучше многих корифеев, которых мы знаем по учебникам. В Калуге были образы для творчества под рукой: посмотрел в окно, вышел из дома, и перед тобой сразу натура. Таким образом, нет необходимости ехать, например, в Переславль-Залесский или Сенеж, а живя даже в простой пятиэтажке, можно взять этюдник и пойти на Оку. И всё.
При этом у тебя есть мастерская, заказы и худсалон: только твори!
Вдруг страна и система в момент пропадают, а ты оказываешься не у дел в мире, где культура по остаточному признаку и решает рынок. Это настоящая трагедия.
Сейчас, когда я рассказываю и показываю монументальное советское искусство молодёжи, она воспринимает всё как некую «советскую античность», как наш Древний Рим. Они искренне удивляются тому, как тогда многие художники так искренне делали свои произведения.
Мы всё пытаемся дотянуться «куда-то туда»: в XVIII век и ещё дальше, а тут настоящие мастера, легенды ещё, может, живут прямо на твоей лестничной клетке. Пусть им и по восемьдесят-девяносто лет. Они нуждаются во внимании. И, пользуясь случаем, приглашаю всех кому не безразлична русская культура и искусство на открытие воссозданного панно Владимира Животкова.
СКУЛЬПТУРА И ЦИФРОВИЗАЦИЯ
– На ваш взгляд, будут ли какие-то изменения в области скульптуры лет через десять?
И.Б. Я думаю, что у монументальной скульптуры большое будущее. Например, фотография с фотошопом всё активнее и активнее входят в нашу жизнь, при этом выводя ценность живописи на новый уровень и делая её ещё более популярной.
В свою очередь, скульптуру сделают более популярной 3D-принтеры. Люди начнут печатать детали: от стаканов до обоев и мебели. Поэтому, мне кажется, что впереди нас ожидает настоящий бум скульптуры.
А.К. 3D-принтер – просто инструмент, а не замена мозгов и самого искусства.
Ведь точно также с появлением фотографии многие думали, что она вытеснит живопись. Кино вытеснит театр и т.д. и т.д. Но всё это технологические примочки, которые лишь расширяют горизонт, где важны всё равно ремесло, талант и честность.
Просто появятся другие виды деятельности, в связи с чем, скульптура, которая помнит руки человека, будет цениться ещё больше. Вот в чём всё дело. Точно так же, как и театр.
Важно присутствие живого общения, особенно мы это стали ценить во время пандемии. Чтобы это было не просто машинное произведение, а то, что сделано самим человеком, хоть и с применением новейших технологий.
Вообще, это интересный вопрос, когда мы вошли в эпоху, где среди всей автоматизации и цифровизации, копировании и прототипировании важно сохранить человека. И здесь как никогда актуален вопрос профессионального мастерства и реального таланта.
Человеческие начало и эмоции нужно внутренне заслужить, получить к ним свой супердоступ, чтобы потреблять, как здоровую пищу.
Я думаю, в ближайшем будущем самым главным критерием будут человеческие эмоции. Не рефлексы, а именно эмоции, искренность. В этом смысле настоящее искусство – это рождение искренности. Ты придумал, ты создал, воплотил. Не важно: с помощью 3D-принтера или топора. Это всё инструменты для воплощения твоего замысла и образа, который у тебя возник, и ты хочешь его донести людям, как созидатель.
– То есть техника – это средство?
А.К. Абсолютно.
– Игорь Александрович, если вас попросят сделать ещё что-то для нашей области, вы согласитесь?
И.Б. Можете считать, что я уже здесь. Ведь самое главное для художника – это создавать, создавать и создавать.
Беседовал Кирилл ГИЗЕТДИНОВ.
