Писатель, журналист, автор проекта «Нюрнберг. Начало мира» и телеграм-канала «Оssиное гнездо» Наталия Осипова – о жизни, творчестве и идейном фронте
На пятом, юбилейном «УграФесте» документальный видеоспектакль, рассказывающий о Нюрнбергском процессе, вызвал большой интерес, особенно у молодежной аудитории. Перед этим зрители смогли пообщаться с его автором во время открытой дискуссии «Суверенитет против глобализма: Россия в авангарде битвы». Мы же поговорили с Наталией, что называется, за чашкой чая, проводя параллели между событиями тех лет и реалиями нынешнего времени.
– Наталия, с удовольствием читаю ваш телеграм-канал и вижу, что несколько постов посвящены Калужской области. Обнинск для вас практически родной…
– Да, Обнинск для меня родной город, хотя уже давно здесь не была. С Калужской областью у нас связана семейная история. У бабушки и дедушки здесь была дача, на которой в детстве я проводила много времени, практически выросла на ней. Бабушка и дедушка очень любили землю. Они выросли на земле, их родители были простыми людьми. На даче они отдыхали душой, несмотря на то что трудились физически – сажали, поливали, меня к этому приучали. Так что могу смело сказать, что Калужская земля для меня родная.
– Ваши бабушка с дедушкой были люди со стержнем, и чувствуется, что в ваших публикациях есть некая тоска по традициям…
– Я думаю, что у людей того поколения, о котором мы говорим, у всех был такой стержень. С одной стороны, они верили в идеи коммунизма, социализма, обожали свою родину, с другой – хранили семейные ценности, сохраняли культуру, веру. Для них верность и честь были не пустыми словами. Бабушка и дед познакомились на фронте, дали друг другу обещание, что обязательно после победы поженятся. И сдержали слово. Почти как в кино. Кстати, несмотря на антирелигиозную политику советской власти, бабушка была верующим человеком, маму покрестила, тайком от деда, члена партии. Эти две традиции – отношение к Отчизне, к Богу, к семье и в то же время к труду, мечте, к идее – у них гармонично сочетались.
Это все в нашей семье соединилось. И то, и другое важно и близко мне. Да, я могу спорить на некоторые темы, понятно, что я человек другого поколения, другого исторического и личного опыта. Но я могу понять и оценить значимость и той, и другой традиции и верю в силу их соединения.
– Мы живем в непростое время. Можно ли утверждать, что оно станет неким стержнем, которое объединит прошлое, настоящее и будущее?
– Мне кажется, это основная задача нашего времени. Все эти споры о прошлом очень острые и до сих пор ссорят людей. На мой взгляд, нужно честно проговаривать все вопросы, которые до сих пор не улажены между «красными» и «белыми». Нельзя заметать под ковер эту историческую травму. Для каждой спорящей стороны есть точки зрения, с которыми она не согласна, и это, как правило, болевые точки.
К примеру, когда мы говорим о репрессиях против церкви, против интеллигенции – это та точка, в которой нам больно. Причем и тем, кто пытается избежать этого разговора, увести его в сторону советских достижений, и тем, кто инциирует разговор на больную тему. С другой стороны, сторонники имперского проекта не очень хотели бы говорить о том, что часть русской интеллигенции в эмиграции поддержала Гитлера.
Но я считаю, что, если мы идем к согласию, обе стороны должны понять больные места друг друга и интегрировать положительный исторический опыт в сегодняшний день. Что-то хочется взять из советского опыта – например, систему социальных гарантий, она была прекрасная. Так же, как и прекрасна была наша дореволюционная традиция, которая выражалась в отношении к церкви, к своей земле, к своему делу. Потенциал, заложенный в маленьких артелях, фабриках, когда человек не отделен от своего труда, от своего рода, тоже надо взять в сегодняшний день. Ну, согласитесь, не каждый должен запускать в космос корабли, стро ить БАМы и ДнепроГЭС, кто-то должен заниматься и малым делом, трудиться в маленькой семейной компании и получать от этого удовольствие, в том числе финансовое.
Увы, в советское время, когда мы занялись созданием огромных проектов, мы утратили связь с землей. Одна из величайших трагедий советских людей в том, что они были оторваны от своих корней. И вся страна перемешалась. Ведь дальше чем на два-три поколения мы не знаем о своих предках. Будущее, на мой взгляд, в том, чтобы люди вернулись к своим корням. Только сохранив прошлое, мы можем смело строить будущее.
– Вы привезли в Калугу документальный спектакль «Нюрнберг. Начало мира», автором которого являетесь. У меня сложилось впечатление, что название носит двойственный смысл. «Новый мир», который наступил тогда, после войны, и «новый мир» именно как новое мироустройство.
– Вы абсолютно правы. Мы с коллегами долго дискутировали и выбрали это название. В нем действительно имеется двойной смысл. Нюрнбергский процесс проводился тогда, когда устанавливался мир, он стоял в начале новой эпохи, его задачей было наказать преступников, отделить зло от добра. И собственно, создать ту рамку будущего мирного сообщества, в котором мы живем. Мир поменялся глобально. С Нюрнберга началась история, которую мы бы сейчас назвали эпохой прав человека, гуманизма. Трагедия Второй мировой войны была такой чудовищной и глобальной, что человечеству потребовался девятимесячный процесс в Нюрнберге, чтобы ее осознать. Нужно понимать, что в 1945-м, когда процесс стартовал, мало что было известно о нацизме. В ходе процесса многое открыли, доказали. И в итоге человечество сказало коллективное «нет» такому страшному отношению к человеку, когда из него можно варить мыло и делать удобрения. Тогда же были заложены новые дипломатические отношения, определены положения, которые должны ограничивать произвол власти внутри своей страны. Ведь до того времени считалось, что страна в рамках своих границ может делать со своими гражданами все, что ей заблагорассудится. И второе значение – это создание новой архитектуры безопасности, тот самый мир как противоположность войны, период мирного существования.
– В России проходят процессы «Без срока давности», где признается, что советский народ в годы Великой Отечественной войны подвергся геноциду со стороны фашистской Германии и ее пособников. Как вы считаете, почему тогда, когда геноцидом был признан холокост, советский народ не предъявил своих претензий?
– Возможно, это была ошибка. Но по своей натуре мы – созидатели. И я думаю, что тогда хотели не ворошить больное прошлое, а идти вперед. Была внутренняя установка – занять народ строительством будущего, отвлечь от воспоминаний. Позиция жертвы геноцида могла расцениваться не как позиция победителя. Хотя я считаю, что это ложное представление. За эту ошибку мы сейчас, к сожалению, расплачиваемся. Если бы тогда это все было четко зафиксировано, если бы тогда не были выпущены из тюрем бандеровцы и коллаборационисты, если бы потом они не встали у рычагов идеологической работы на Украине… А они там в итоге оказались. Мы не вырвали с корнем зубы дракона, посеянные нацизмом, и теперь они мощно проросли.
– Ну и в завершение, как вы считаете, когда наступят победа и мир, возможен ли новый Нюрнберг по отношению к неонацистам, против которых сегодня стоят наши бойцы?
– Вы хорошо сказали про победу и мир. Победа и мир нам очень нужны, и они, безусловно, придут. Второй Нюрнберг – нет, вряд ли. Тогда союзники объединились и выступили против нацизма. Сейчас у нас союзники условные, если они и есть, то выступают больше как наблюдатели, все смотрят: а получится ли у России сбросить с шеи гегемона, который использует неонацизм в своей борьбе с Россией? Поэтому, когда спецоперация будет завершена, ее цели будут достигнуты, разбираться с неонацистами придется именно нам. И вот тут, наконец, важно сделать все, чтобы зло не имело шанса на возрождение. А для этого мы должны помнить уроки Нюрнберга – частью – выученные, а частью, к сожалению, несданные.
Беседовала
Ольга СМЫКОВА
Фото Виктории Кромской и из личного архива Наталии Осиповой
