Артисты Театра наций представили на сцене калужской облдрамы спектакль «Прыг-скок, обвалился потолок»
Это произведение считается одним из лучших творений Геннадия Шпаликова. Написал он его незадолго до смерти, в 1974 году. Говорят, что оно автобиографично, а сам Шпаликов называл его «цепью жизненных наблюдений».
Полвека спустя
С момента написания прошло много лет, но сценарий ни разу не был поставлен ни в кино, ни на театральной сцене. Режиссер Марина Брусникина идею этого спектакля вынашивала давно, с тех самых пор, когда в далекие 90-е впервые прочла сценарий и, по её собственным словам, «заболела» этой историей «о любви, о нашем несовершенстве, нелепости, об ошибках, которые мы совершаем, и все равно о любви к людям».
Премьера состоялась в Театре наций в 2022 году. Теперь постановку увидел и калужский зритель. Показ спектакля проходил в рамках благотворительных гастролей Государственного Театра наций. Сборы от одного показа спектакля будут направлены на поддержку Калужского театра кукол.
Привычное и внезапное
Перед нами жизнь обычной семьи: Ани (Дарья Калмыкова), Юры (Артем Быстров) и их дочери Ксени (Александра Урсуляк). Мама работает дворником в ЖЭКе и слесарем в плавательном бассейне, папа слесарит на заводе и вполне может после работы пропустить кружку пива в ларьке, где регулярно собираются местные мужики.
Привычная работа, привычные люди, привычное включение музыки в хмурый день, чтобы убирать квартиру было веселей. Необычность начинается с праздника для детей и родителей, который устраивают в том самом бассейне, где Аня работает слесарем. Дочка Ксеня ходит туда заниматься плаванием. Обе они попадают на праздник случайно. Кругом шумно, весело, дети, родители, приехало телевидение. И вот уже Аня, выигравшая соревнование семейных команд, вдохновенно поет «Я люблю тебя, жизнь», глядя в объектив камеры и попутно сочиняя собственное продолжение песни. Дочка одновременно и гордится своей мамой, и стесняется её.
В бассейне внезапный праздник, а дома – Юра с внезапным желанием позвать к себе соседей, внезапные посиделки и… внезапная милиция.
Дрейфующие обломки
В этот момент, наверное, начинаешь задумываться над названием – строка из детской песенки-потешки, казалось бы, должна отсылать к чему-то несерьезному, но это далеко не так. Обвалившийся потолок – это обрушение всего дома. То, что кажется незначительным, прыг-скоком, в итоге влечет катастрофу.
Муж приводит домой гостей, которых он угощает – по-своему, да, вынеся всё из закромов. Жена, видя живописную гулянку, вызывает милицию. Происходит потасовка, бытовая ссора перерастает в уголовно наказуемое деяние – мелкое хулиганство. Жена в запале пишет заявление на мужа.
И вдруг понимает, что не права. Его ведь не просто за шкирку потрясут, его посадят. Дочь, обвиняя в случившемся мать, уходит из дома, пытается найти отца, всем рассказать, что он не виноват. Её путешествие по Москве заканчивается во дворе Бутырской тюрьмы. Здесь она встречается с мамой, и кажется, что наконец-то все наладится и больше они не потеряются. Но нет. Семья превратилась в дрейфующие обломки, которые, друг с другом сталкиваясь, не могут собраться вместе.
Через потери
Ксеня в этот момент особенно ярко проявляет то, что ее отличает. Шпаликов подчеркивает их с мамой похожесть, хотя разница у них приличная – «одной едва за десять, а другой под тридцать». Она сама принимает решение отправиться в интернат, именно в ее уста автор вкладывает слова, что папа и мама хорошие, но бестолковые, и надо их спасать. Что-то переменилось в этом ребенке: девочка требует относиться к ней как к взрослой. Сон, который она видит, воспоминания о том, как с папой добывали елку, – её желание, чтобы все было хорошо, было как прежде. Она очень хочет этого «как прежде» и пытается, как может, этого достичь.
Аня тоже всеми силами пытается «отмотать назад» – идет в милицию, пытаясь забрать заявление, едет во Владимирскую область к отцу Юрия, в зале суда кричит, что муж ни в чем не виноват… Но ничего не получается. Но, быть может, именно эта неотвратимость дает возможность понять, что же важнее всего. Результатом осознания становится нутряной крик «Не могу я без тебя!» во время встречи с отбывающим наказание Юрой. Всё, что копилось, выплескивается наружу. Несколько раньше, на суде, что-то подобное говорит и Юра: «Аня, прости, что загубил твою жизнь. Я только в тюрьме понял, что ты для меня значишь». В дальнейшем эту фразу «Не могу я без тебя!» произнесет и Ксеня, когда Юра неожиданно приедет домой с елкой и щенком за пазухой. Весь посыл сценария, как мне кажется, умещается в ней, как и идея, что понимание такого «не могу» приходит лишь с потерями.
Нет ничего проходного
Всего в постановке заняты шесть актеров, но только у троих действующих лиц есть имена, это главные герои. Остальные (Рустам Ахмадеев, Артем Тульчинский и Мария Биорк) в сценарии обозначены как «Актер» и «Актриса». По ходу действия они примеряют на себя огромное количество образов, и среди них нет ни одного проходного. Каждый продуман до мелочей. Если в конкретной сцене по двору должна бегать жена кандидата наук, то ты ни на минуту в этом не сомневаешься. Она может не произносить реплик, но манера бега показывает ее статус.
И именно один из этих актеров меня поразил, можно сказать. Рустам Ахмадеев в одной из сцен перевоплощается в отца Юрия и дедушку Ксени –
Алексея Петровича. Образ получился очень трогательный и очень проработанный, на мой взгляд. Глядя на сцену и понимая, что передо мной молодой человек, я тем не менее вижу деда. На нем нет ватника, резиновых сапог, кепки, оговоренных в сценарии. Но я их вижу. Вижу, как он переживает внутренне песню «Катюша», которую Ксеня включает в ресторане «Москва».
Поначалу глазу было непривычно происходящее на сцене, например, то, что актеры произносят и свои реплики, и слова «от автора». Однако по мере развития действия я все больше проникалась и невольно вспоминала виденный мною в записи спектакль Театра наций по шукшинским рассказам. Здесь были та же манера работы, тот же стиль.
Актеры играют глазами, мимикой, жестами, походкой, спинами, взаимодействуют со всем, что есть на сцене, которая становится то бассейном, то рестораном, то квартирой, то двором, то поездом, то залом суда, то тюрьмой, постоянно трансформируясь. Причем мизансцены выстраиваются по ходу дела, порой без использования затемнения, например.
Всех жалко
Именно это ощущение – всех жалко – испытываешь, когда перед тобой разворачиваются события из жизни совершенно обычной семьи, и ты видишь их внутреннюю катастрофу. Понимаешь, что на самом деле они все друг другу нужны. Хотя порой не умеют говорить вовремя нужные слова или у них почему-то не хватает сил или мудрости правильно поступить. Думаешь, сколько таких катастроф проходит незамеченными, а быть может, происходит именно сейчас…
Но, как мне кажется, у этих людей остается шанс выжить в этом семейном крушении. Финальная сцена с морем, интересно обыгранная с помощью зеркал, дает на это надежду. Ведь они там все вместе. И нет больше катастроф.
Марина Брусникина – режиссер, заслуженная артистка РФ, профессор, заведующая кафедрой сценической речи и вокала МХАТ имени А. П. Чехова, лауреат Государственной премии РФ. Окончила Школу-студию МХАТ (курс О. Ефремова) в 1982 году. В 1985-м была принята в труппу Художественного театра, с сентября 1988 года преподает в Школе-студии. С 2002 года работает в МХАТ имени А. П. Чехова как режиссер-педагог, с 2009-го – помощник художественного руководителя МХАТ. В Театре наций поставила спектакли «Русский крест», «Наше всё…» «Ваш А. Солженицын» и «Прыг-скок, обвалился потолок».
Дарья ЛЕОНТЬЕВА
Фото с официального сайта Театра наций
