Репортаж о работе медиков, которые 24 часа в сутки спешат на помощь
– И стреляли в нас, и нападали на нас, – рассказывает фельдшер седьмой бригады станции скорой медицинской помощи Калуги Александра Мартиросян. – Собак натравливали, много чего было. Разные ситуации были. Но желания уйти, не работать не возникало. Обидно бывает, когда нам хамят, ругаются. Сегодня многие ленятся обращаться в поликлинику. Болит горло, схватило живот – сразу скорую вызывают, обесценивают нашу работу.
«Крестный ход»
Восемь вечера. Одни водители уходят со смены, другие заступают. Находиться за «баранкой» больше восьми часов им нельзя. Фельдшеры уже отработали 12 часов, впереди – бессонная ночь.
Пожилая женщина, прихрамывая, подходит к двери станции скорой.
– Я подвернула ногу, – обращается она к одной из сотрудниц.
– Мы оказываем экстренную помощь, – отвечают ей. – Вам нужно в травмпункт.
– Снимки все есть, – перебивает женщина. – Мне бы ногу подлечить и на работу.
Пенсионерке несколько минут объясняют, что лечение назначает врач в поликлинике. Уходя, она с обидой косится на фельдшеров.
– У нас так всегда. Круглосуточный крестный ход калужан, – говорят на станции.
За 30 минут
Две хрупкие женщины прогибаются под тяжестью чемоданчика и сумки с красными крестами. Дождь моросит, не переставая, ветер пытается забраться под куртку. У подъезда слабо горит фонарь.
– Точно тот адрес? – переспрашивает одна у другой.
– Да, точно, навигатор этот дом показывает. Правда, я нужного подъезда не вижу: вот первый, за ним – третий, а где второй?
В итоге окажется, что в доме подъезды расположены и с торца, и с фасада здания.
В квартире среди подушек и одеял со страданием на лице лежит пожилая женщина.
– Не могу идти, не могу ступить. Больно. Головокружение. Чуть в обморок не падаю, хожу по стенке, – начинает объяснять пенсионерка.
На работу с пациентом у бригады 30 минут. Уже в первые две-три минуты надо поставить диагноз, а затем или подтвердить, или опровергнуть его в ходе осмотра.
Фельдшеры мерят давление, сатурацию, снимают кардиограмму. Параллельно расспрашивают пенсионерку о том, есть ли у неё хронические заболевания. Их целый букет.
– Где болит, говорите, – начинается осмотр. – Так, ногу сгибаем в коленке, давайте вторую… Резко не поворачивались? Сейчас кружится голова?
– Боль в паху, – показывает пенсионерка.
– Ощущение, будто сустав заклинило, – говорит фельдшер. – Давайте посмотрим, как вы ходите. Потихонечку, аккуратненько становимся на ноги. Не можете?
– Нет, встать не могу, – охает пенсионерка, рухнув на кровать.
– Как вы относитесь к тому, чтобы съездить и сделать рентген? Надо посмотреть ваш сустав, может быть, идёт воспаление, поэтому такая боль, – говорит фельдшер.
– Я не дойду, не смогу идти. Сильная боль.
Женщине делают обезболивающий укол. Выходить из квартиры она отказывается. Ей рекомендуют завтра же вызвать участкового врача.
Семейный подряд
– Если бы я подозревала, что у неё вывих, настояла бы на госпитализации, – говорит мне фельдшер уже в машине.
Параллельно она заполняет на планшете историю пациентки и тут же отзванивается на стацию скорой:
– Восьмая бригада, мы освободилось.
Не проходит и минуты, как на планшете высвечивается следующий адрес. На этот раз медиков вызывают к двухлетнему ребёнку с температурой 39,2.
Пока мы едем, фельдшер Мария Козлова рассказывает, как она оказалась на скорой.
– У меня и папа, и сестра, и муж – сотрудники скорой. В сентябре 1999 года я поступила в медицинский колледж, а в ноябре уже пришла сюда. Работала с разными бригадами. Было очень интересно.
Научилась раньше своих однокурсников делать инъекции, знала всё на практике. Даже не замечала, что отработала ночь, и шла на учёбу. Со временем, конечно, становишься жестче, профессиональнее.
Утром, когда заканчивается смена, сильно устаю. Но это моё призвание. Все, кто оказался здесь, дорожат своей работой. Они душевные, очень открытые, готовы помочь…
В подъезде, где живёт маленький пациент, темно. Дорогу подсвечиваем телефонами.
При виде врачей двухлетняя девочка заливается плачем. Рядом с ней на кровати её сестра, лет пяти, играет в планшет.
– Она боится уколов, – заявляет старшая девочка.
На то, чтобы успокоить крошку, посмотреть ей горло, измерить температуру уходит минут 15. Сквозь плач девочки мама и бабушка объясняют, что ребёнок несколько дней чувствует себя плохо. Но градусник показывает 37,9, а горло у малышки лишь слегка покраснело. Экстренная помощь не требуется.
Фельдшеры объясняют, при какой температуре и как давать ребёнку жаропонижающее, и напоминают о необходимости вызвать педиатра на дом.
– Когда дети болеют, это так страшно, – прощаясь у порога, говорит бабушка девочки.
– У меня был случай, – рассказывает Мария, пока мы спускаемся к машине. – Вызов – ребёнок не может встать на ноги. У малыша повышенная температура. Я сначала думала, что это вирусная инфекция. А оказалось, что в течение недели мама снижала ребёнку температуру кеторолом. Это нестероидный противовоспалительный препарат, он обладает жаропонижающим действием. Но противопоказан детям до 17 лет. Мы приехали, стали ставить ребёнка на ножки, а он падает. Кеторол разрушил нервные волокна. Это необратимый процесс.
Вскоре поступает новый вызов, к пожилой женщине, у которой несколько дней держится высокая температура. При этом указано, что в середине апреля она сделала прививку от ковида.
– Будете надевать спецкостюмы? – спрашиваю я.
– Нет, – отвечает Мария Козлова. – Судя по записи, они не понадобятся.
– А вообще, вам не страшно работать, когда любой пациент может оказаться больным коронавирусом?
– Врачи такие люди интересные, думают, что их это не коснется, у них защита психологическая, – отвечает Мария. – Медработники ничего не боятся. Я считаю, себя надо настраивать, что ничего страшного не случится, и, конечно, соблюдать все меры безопасности. И не падать духом, думать о хорошем.
«Главное – не ковид»
– Температура вчера была 38,7, сегодня утром померила – 38,2, – тучная женщина сидит на диване, обливаясь потом. – А ведь я сделала прививку от коронавируса. Тяжело дышать, болит сильно под лопаткой. Лягу, и больно, будто иголками колет в этой стороне.
Фельдшеры объясняют, что температура у неё не от прививки, так как прошло уже много времени.
– Горло не болит? Запахи ощущаете? – спрашивают медики.
– Да у меня уже лет десять нет обоняния, – смеется пенсионерка. – Травма головы. Я всё ждала-ждала, когда оно появится.
– Что вы так переживаете? – спрашивает фельдшер во время осмотра.
– Что у меня может быть ковид, – вздыхает старушка.
– У вас на фоне прививки организм ослаблен, вырабатываются антитела. И, может быть, вирусная инфекция. Надо было сразу вызвать участкового врача, он бы назначил лечение.
– Да в праздник неохота, – отвечает пенсионерка. – Здесь очень больно, я как лягу навзничь, так кольнёт-кольнёт.
Фельдшер, осматривая место, на которое жалуется пенсионерка, замечает на спине красные пятна.
– Краснота у вас. Герпес зостер не был ни разу? – спрашивают медики.
– Как? – не поняла пенсионерка.
– Опоясывающий лишай. На фоне этого может быть повышение температуры. Нужно вызвать на дом участкового врача. Посмотреть, будут высыпания или нет. Если температура больше 38,5, пейте жаропонижающие.
– Главное, чтобы коронавируса не было! – вздыхает бабушка.
– На днях приезжаем к пожилой женщине, говорим, что у неё инфаркт, а она отвечает: «Слава Богу, что не ковид», – уже в машине рассказывают медики.
На базу
До часу ночи вызовы поступают один за другим. На выданных планшетах есть функция – фельдшер, пока едет к пациенту, может прослушать звонок. Мы так и делаем. Слышим слабый голос. Сбиваясь, женщина говорит, что задыхается 84-летний мужчина, и просит срочно приехать. А потом добавляет: «Это мой муж».
В небольшой квартире всё заставлено статуэтками. Среди фигурок собачек лежит паспорт с надписью «СССР». Две пожилые женщины суетятся вокруг старика. Но толком сказать ничего не могут.
Пенсионер, отдышавшись, сообщает, что ему больно вдыхать и выдыхать. Фельдшеры Ирина и Мария его тщательно осматривают. Медики общаются друг с другом не словами – взглядами. Одна на другую посмотрела – и та уже мерит сатурацию или снимает кардиограмму. Прослушивая легкие, фельдшеры пришли к выводу, что пенсионеру надо сделать КТ.
– Не хочется ехать в больницу, – отмахивается он.
Медики настаивают. И тут же в квартире поднимается суета: пенсионерки ходят из комнаты в комнату, переговариваясь: «Где мыло?» – «Телефон возьми!» – «Да какие штаны ты надел?»
КТ было сделано в БСМП. И пожилого мужчину госпитализируют с эмфиземой легких и пневмосклерозом.
И только после этого восьмой бригаде разрешают вернуться на базу. На часах – второй час. За это время они побывали у пяти пациентов.
– Бабушки нас особенно любят, – говорит Мария. – Вызывают в 3-4 утра. Даже просто поговоришь с ними, и они чувствуют себя лучше. И давление у них сразу снижается. Поводы к вызову тоже бывают интересные – сохнет во рту в четыре утра. Сохнет, и всё. Померили сахар. Нормальный. Давление. Всё хорошо. Просто хотела поговорить, пообщаться. Понятно, что старушка одинокая. Надо к этим пациентам подходить по-человечески, с добротой.
Звонок в никуда
Но сами сотрудники скорой любят экстренные вызовы, когда нужно быстро применить все свои знания и умения. Но их за сутки бывает два-три.
Второй час ночи. Я пересаживаюсь в машину седьмой бригады. Мы у подъезда девятиэтажки. Набирает домофон – один раз, второй, третий. Тишина. Дверь не открывается. Связываются со станцией скорой, молодая мама вызывала к ребёнку врача.
– Она отменила вызов. И такое случается, – говорит мне фельдшер Александра Мартиросян.
– А вообще, часто бывает, что при вызове человек говорит одно, а на деле оказывается совсем другое, – добавляет фельдшер Алексей Ловчев, когда мы возвращаемся на станцию скорой. – Праздничные и выходные дни самые беспокойные. Новый год – это вообще отдельная тема. Люди не умеют отдыхать.
Вот 9 Мая, такой святой праздник, а люди дерутся, бьются.
Седьмая бригада рассказывает, что водители скорых постоянно сталкиваются с агрессией. Нередко их оскорбляют жители многоэтажек, требуя убрать машину. Были случаи, когда автомобилисты на них нападали с кулаками. Да и на улицах Калуги не все пропускают машины с красными крестами.
– Люди рассуждают так: если мы едем без мигалок, то не на вызов. Спецсигнал мы включаем, когда уже критическое состояние, – говорит Александра.
Скорая как такси
Как только бригада доезжает до станции, поступает срочный вызов – на мужчину напала стая собак, у него повреждена рука.
За несколько минут машина оказывается у подъезда пострадавшего. Но выясняется, что домофон не работает. Минут десять бригада стоит у двери, пытаясь с ним связаться. В итоге входную дверь открывает молодой человек с приспущенными штанами, в ярких объёмных домашних тапочках. Он хлюпает носом, того и гляди заплачет.
– Большие собаки за мной побежали, – рассказывает он. – Я начинаю убегать от них, они меня догоняют. Вот такой железный забор из профиля перепрыгиваю и цепляюсь.
– Бездомные собаки, – уточняют медики, открывая свои чемоданчики.
– Да, – отвечает парень.
– Не укусили? – спрашивает фельдшер.
– Нет. Просто о забор поранился. Ай-яй-яй! – кричит юноша, когда фельдшер начинает разматывать бинт, которым перевязана рука.
– Здесь можно не шить, – осматривает фельдшер руку с небольшим рассечением. – Только укол от столбняка сделать. А так ничего нет. Как рукой зацепились?
– Повис на руке.
– Ой-ой-ой, уф, – кричит парень, когда ему обрабатывают порез. – Жена на кухне, ей плохо. Я пришёл, а у меня кровь капает.
Дальше парень начинает жаловаться, что у него рука жутко болит и синеет. Бригада скорой предлагает отвезти его в травмпункт. У меня в голове при этом вертится только один вопрос: «Почему он сам туда не поехал на такси?» Но я его так и не задаю.
«Медработники ничего не боятся.Я считаю, себя надо настраивать, что ничего страшного не случится, и, конечно, соблюдать все меры безопасности. Не падать духом, думать о хорошем».
Есть такая профессия
– Я никогда не забуду: когда ещё работала с отцом, был ночной вызов в деревню Черносвитино – травматическая ампутация верхней конечности. Молодой человек пришёл из армии. Взорвал самодельную гранату. Руку оторвало практически по плечо. Мы искали ее в темноте. Не нашли. Я думаю, её разорвало. А у его друга были осколочные ранения нижних конечностей и контузия. Молодой человек без руки, пока мы его везли в больницу, всю дорогу песни мне пел, – рассказывает Мария Козлова.
Светает. Одни машины выезжают от станции скорой, другие заезжают. Медработники в перерывах пьют чай, переговариваются, из комнаты отдыха периодически слышится смех.
– Скорая помощь – это жизнь, своя особая жизнь. Уйти отсюда очень трудно. Если ты продержался здесь хотя бы год, то останешься навсегда, – говорит Мария Козлова.
Елена ФРАНЦУЗОВА. Фото Антона ЗАБРОДСКОГО
