Иконописец Ирина Верзунова о том, что случайностей не бывает
В 1980 году она окончила Калужское культпросветучилище по специальности «художник-оформитель». Работала в художественном цехе на моторном заводе (ныне КАДВИ). Такой цех был при каждом предприятии, они даже соревновались между собой. К иконописному делу и росписи храмов Ирина Юрьевна пришла, когда стала воцерковленным человеком.
Всё промыслительно
– Можно сказать, что это произошло случайно, хотя ничего случайного в мире не бывает. Всё промыслительно. К нам в отдел пришел верующий человек – молодой специалист, выпускник Строгановки Валерий Грушевский. Благодаря ему люди в нашем цехе, не только я, но и, например, Александр Кадин, ныне настоятель калужского храма в честь Архистратига Михаила, пришли к Богу. Это было где-то в 1987–1988 году, – рассказывает Ирина Юрьевна.
С началом перестройки с заводом пришлось распрощаться из-за сокращения штата. Но Ирина Юрьевна все время держала в голове мысль, что ей хотелось бы расписывать храмы, хотелось масштабной работы, но такой, на которую проецировалась бы вера.
– Думала: иконы я, наверное, не смогу писать, у меня зрение не очень. А вот на стене я бы писала, – вспоминает Ирина.
В то время храмы еще не расписывали, большинство вообще были недействующими. В Калуге были открыты два – Георгиевский собор и Никольский храм на Николо-Козинской улице. Немного погодя открылся ещё один – в честь апостолов Петра и Павла на Пятницком кладбище.
– Там было много прихожан из моего района, среди них были девочки-художницы.
По просьбе настоятеля расписали в храме орнаментами коридор и крылечко. Потом отец Анатолий захотел расписать трапезную. Мы и эту работу выполнили.
Основам иконописи Ирина Верзунова училась у отца Александра Кадина, который в те годы преподавал на иконописном отделении Калужского духовного училища. Он же поначалу делал эскизы, по которым работали начинающие иконописцы.
От Калуги до Биробиджана
После Петро-Павловского храма была работа в Георгиевском соборе – бригадой из четырех человек расписали первый этаж. Затем художников пригласили в Тихонову пустынь расписать храм на источнике. Эскиз росписи одной из художниц помог сделать отец Александр Кадин. А когда в Калуге начали реставрировать Троицкий собор, Ирина Юрьевна решила поучаствовать в этом благом деле.
– Пришла к отцу Александру и спросила: «Батюшка, возьмёте меня на роспись?» Он сказал: «Возьму». Он тогда работал там вдвоем с помощником. И мы втроем стали расписывать. Потом еще подтянулись люди, которые в Тихоновой пустыни работали.
В Троицком соборе работали почти восемь лет. Затем познакомились с московским художником из Троице-Сергиевой лавры Павлом Никулиным. Он пригласил калужских художников поучаствовать в своих проектах. Они работали в поселке Саракташ (Оренбургская область), в Екатеринбурге, Чебаркуле. В Новокузнецке расписывали огромный храм-памятник погибшим шахтерам. Потом Ирина вместе с художниками из Серпухова полетела на другой конец страны – в Биробиджан.
– Там был небольшой храм в честь Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Мы расписали его за три месяца. Это считается быстро, работали по 14–15 часов, вся жизнь проходила в храме.
А затем Ирина Юрьевна вместе с сыновьями участвовала в росписи храма Василия Блаженного на улице Герцена в Калуге, Никитского храма, в Серпухове расписывала часовню вместе с двумя художницами, работала в Подольске. Сейчас с сыном Семеном трудится в храме в честь Иоанна Предтечи в Калуге.
Вместе с сыном
У Ирины Юрьевны трое детей: два сына, Семен и Платон, и дочь Елена. Все они так или иначе приобщились к иконописному делу, например, писали орнаменты в храмах. Семен с Платоном даже участвовали в росписи алтаря в Троицком соборе.
Семен окончил художественную школу, учился в Туле на архитектурном факультете, окончил Калужский филиал МГЭИ по дизайну. У Платона экономическое образование, а дочь Елена обучалась в художественной школе. Но из всех троих, так сказать, профессионально иконописью занимается только Семен.
– Он не ставил целью роспись или иконописное дело, просто так складывались обстоятельства. Ему понравилось по-настоящему этим заниматься после росписи храма Василия Блаженного. Там он уже писал самостоятельно, хотя эскиз делал с моей помощью. В Подольске мы полностью разработали эскиз всего храма и вместе писали. И сейчас в храме Иоанна Предтечи он тоже самостоятельно пишет, – делится Ирина.
Помогал в храме Иоанна Предтечи и внук Ирины – делал орнаменты. Работал он и на росписи в Подольске, параллельно обучаясь реставрации в училище в Москве. Сейчас учится в политехническом институте и иногда помогает расписывать, но будет ли в дальнейшем связан с этим делом, пока не ясно.
Звенящие и прозрачные
Начинала Ирина работу по росписи с масляной живописи, причем не просто масляной, а восковой. Это специальная технология, когда воск растапливают, делают эмульсию и добавляют к масляным краскам. Они получаются прозрачные, но стойкие и быстро сохнут.
– Пишешь на стене как акварелью. Она такая прозрачная, звенящая получается. Даже художники из Москвы, когда приезжали в Тихонову пустынь, спрашивали: «Чем вы пишете? Почему у вас такая живопись получается? Вы что, акварелью пишете?» Такую роспись не надо покрывать лаком или еще чем-то. Она держится. Мне эта техника очень нравится.
Сейчас храмы расписывают только акриловыми красками. Они бывают разные, есть и натуральные, которые хорошо проникают в стену, но иногда их необходимо покрывать лаком.
– Мы сначала этого не делали, сейчас стали, на тот случай, если будут мыть. В Петра и Павла стены обычно мыли два раза в год – на Рождество и на Пасху. Когда мы сделали роспись в трапезной, они там всё стерли. Потом переписывали уже другие художники.
Словно живые люди
Ирина занимается росписью и иконописью, а также реставрацией икон. Когда я спросила её, есть ли какой-то образ, который ей больше всего нравится писать, она ответила, что любимым становится каждый.
– Когда дают какую-то работу, она сразу становится любимой. Когда в неё погружаешься, прочувствуешь её… Сейчас у меня прямо наплыв Казанских икон – одна за другой. То реставрирую, то пишу. Одну под оклад сделала.
Помню, был случай. Надо было отреставрировать икону Николая Чудотворца. Когда я к ней приступала, от неё такое благоухание шло. Страх какой-то благоговейный прямо одолевал. Ощущение было, что передо мной лежат мощи. Клала мазок и думала, как бы не испортить.
За годы работы у Ирины Верзуновой сформировался свой почерк. Работает она в византийском стиле письма, по образцам VI–VII веков. Этот стиль отличают духовная глубина, символическое содержание и строгое соблюдение традиций изображения, специфические техника и стилистика.
– Когда пишу в этом стиле, особенно лики, они получаются как живые люди. Именно это очень трогает сердце, хочется в глазах все передать.
Труд как проповедь
Конечно же, нельзя было не задать вопрос, любой ли художник может стать иконописцем. Ведь история знает примеры, когда именитые художники занимались храмовой росписью.
– Если художник верующий, это возможно. Это особый путь, каждого Господь ведет по-своему. Мы должны вносить свой вклад в просвещение людей, наш труд – это проповедь Евангелия на стене, – заключает Ирина.
Дарья ЛЕОНТЬЕВА
Фото из архива Ирины Верзуновой
