Пером и кистью

Могут ли два творческих человека построить такие семейные отношения, в которых будет развиваться талант каждого из них?

Художникам Алексею и Татьяне Жемчужниковым это удалось. Они получили прекрасное образование, пережили лихие 90-е, стали невероятно востребованными мастерами. Сын Макар пошел по стопам родителей.

Потомок славного рода

– Алексей Эдуардович, из какой вы семьи, кто ваши родители?

– Родители по профессии химики, окончили Технологический институт в Ленинграде. Я родился в Курске, детство прошло в Кимрах Тверской области. Отец, Эдуард Феофанович Жемчужников, руководил на заводе лабораторией стеклопластиков. Мама, Людмила Алексеевна, занималась общественной профсоюзной работой.

– Известно, что вы – прямой потомок одного из братьев Жемчужниковых, которые вместе с Алексеем Толстым создали самую яркую литературную мистификацию XIX века – Козьму Пруткова.

– Младший из них, Владимир Жемчужников, был моим прапрапрадедом. Об этом я узнал от своей бабушки Элеоноры Иосифовны, урожденной Дерингер. В открытых источниках говорится, что Владимир женат не был и детей не имел, но года три назад я занялся архивными изысканиями и нашел доказательства нашего родства. Кстати, ныне здравствуют около 50 потомков Владимира.

История такова. В 1854 году 24-летний Владимир Жемчужников приехал в Тобольск, прожил там год, служил чиновником по особым поручениям. Познакомился с красивой и образованной крестьянской девушкой Анной, они полюбили друг друга и обвенчались. Отец Владимира, в то время гражданский губернатор Санкт-Петербурга, узнал об этом и страшно разгневался. Он приехал в Тобольск и расторг неравный брак. Сын не посмел ему перечить.

В отчаянии Владимир отправился добровольцем на Крымскую войну вместе с кузеном Алексеем Толстым. Не доехав до Севастополя, молодые люди заболели тифом и чуть не умерли, после чего высокое начальство вернуло их в Петербург.

Потом Владимир все-таки приехал в Тобольск к своей Анне. Ввскоре стало понятно, что не судьба. Они разъехались, но родился мой прапрадед Феофан. Через десять лет Анна Егоровна вышла замуж за отставного солдата, семья перебралась на его родину, в Ярославль. Конечно, Феофан знал от матери, кто его настоящий отец. Перед собственной свадьбой 19-летний молодой человек поехал в Санкт-Петербург и разыскал Владимира Михайловича Жемчужникова, известного литератора, имевшего к тому же высокий чин. Он признал сына, но Феофан был незаконнорожденным и никаких прав не имел. Отец дал ему что мог – свою фамилию, написав прошение на высочайшее имя.

Со стороны бабушки тоже интересная семейная история. Ее прапрадедом был современник Пушника, знаменитый «каретник» Иохим, немец. Поэт упоминает его в своих записках как прекрасного мастера. Иохим построил в центре Санкт-Петербурга на Казанской улице доходный дом, который стоит и сейчас и так и называется – Дом Иохима.

– Вы тоже увлекаетесь литературным творчеством?

– Раньше просто баловался, а последние год-полтора отношусь к этому более серьезно, публикуюсь в сборниках и альманахах. Самый новый из них – «Антология русской литературы XXI века» от издательского дома «Перископ-Волга». Произведения, которые в нем собраны, прошли конкурсный отбор. Мой рассказ «Мысли господина Бессонова» открывает сборник.

Детский сад в общежитии

– Когда проявился у вас талант художника?

– С раннего возраста я очень много рисовал. Интересовался и музыкой, окончил музыкальную школу по классу балалайки. Мне предлагали учиться дальше, но в девятом классе я решил, что буду художником. Моим первым педагогом стал Алексей Федорович Артемов, выпускник Строгановки. Он работал с мамой на заводе и согласился со мной заниматься, готовить к экзаменам. Я выбрал Мухинское училище, куда поступил со второй попытки, уже после службы в армии.

– Там вы и познакомились с будущей супругой?

– Мы с Татьяной учились в одной группе на отделении дизайна. Когда я на нее посмотрел, промелькнула мысль: «Она будет моей женой». Подумал и забыл, началась веселая студенческая жизнь.

С дизайна мы оба ушли – курс был экспериментальный, там больше теоретизировали, чем рисовали. Татьяна сразу поступила на отделение стекла, я выбрал текстиль, но меня в тот год не приняли. Уехал домой в Тверскую область и вдруг понял, что хочу жениться на Татьяне. На Новый год приехал и сделал предложение. Она согласилась, и мы подали заявление в ЗАГС. В апреле поженились и на три месяца разъехались: я готовился к вступительным экзаменам. Поступил, и нам дали комнату в семейном общежитии. Когда я оканчивал первый курс, а Татьяна – второй, у нас родился Макар.

– Как же удавалось совмещать учебу и родительство?

– Мы вместе с другой молодой семьей сделали свой «детский сад». Составляли график: у кого нет в этот день специальности, тот сидит с двумя малышами, а остальные учатся. Так нам удалось вырастить детей, не уходя в академический отпуск.

Я был отличником и получал повышенную стипендию, родители нас поддерживали. В домашних бытовых делах мы были на подхвате друг у друга.

Большая стройка

– Какими судьбами вы оказались в Калуге?

– Отец у Татьяны военный. Родилась она в Красноярске, потом семья переехала в Калугу, к новому месту службы. Когда я приезжал знакомиться с тестем и тещей, Калуга мне понравилась сразу, я не сомневался, что это «тот самый» город. В детстве я был кимряком, в юности – ленинградцем, а сейчас я калужанин, и здесь мне хорошо.

После института мы с женой поселились в Тверской области. Строили огромный дом на берегу Волги в деревне Богунино. Места красивейшие, рядом дачный поселок ЦК ВЛКСМ. Там я подрабатывал сторожем, чтобы был хоть какой-то стабильный доход – начинались 90-е. После того как мы с Татьяной сложили в своем доме печь с камином, к нам выстроилась очередь из заказчиков.

Прожили так три года и поняли: не потянем. Продали дом и купили в Калуге трехкомнатную квартиру в сталинке. Перепланировку сделали по проекту Татьяны – она прекрасно разбирается в дизайне среды. А мастерская-мансарда появилась позже, лет 20 назад.

– Мастерская у вас общая, одна на двоих?

– В основном там тружусь я. Супруга мне сразу ее уступила, из-за этого перед ней неловко до сих пор. Сама она работает за большим столом у окна.

Эстетика и канон

– Ваши работы очень востребованы. Еще в 90-е вы активно участвовали в выставках в столице и за рубежом, в 2001 году стали лауреатом премии Лоренцо Медичи. А с чего все началось?

– Когда мы еще жили в Богунино, я узнал, что в Москве открылась галерея «Марс». Мне говорили: «Даже не думай, там только для своих». Но я приехал, и мои работы сразу приняли. Потом наши с женой картины отправились на выставку в Швейцарию, там тоже вызвали интерес и пользовались спросом. В конце 90-х вместе с друзьями, Алексеем и Любовью Базановыми, мы участвовали в выставке в США, в Индианаполисе. Ее организацией занималась сестра Татьяны, которая там жила и мечтала открыть свою галерею.

Тогда же, в 90-е, творчеством активно занялась моя мама, причем уже в очень зрелом возрасте. Пенсии были маленькие, как жить – непонятно. Я предложил ей расписывать пасхальные яйца. Мама человек творческий и смелый – берется за что угодно и делает отлично. А еще она мастерила авторских кукол из керамики и текстиля, тогда это была редкость. Папа достал ей муфельную печь, помогал с обжигом. Мамины работы сразу раскупали, это был хороший заработок. Так она трудилась до недавнего времени, пока позволяло зрение. Скоро ей исполнится 88 лет.

– Вы владеете многими художественными техниками: живопись, графика, батик, витраж, даже скульптура. Что интересно сейчас?

– Иконопись. В 2013 году я написал первые несколько икон для храма в селе Карамышево. С отцом Александром, настоятелем храма, и его семьей мы дружим давно. Он меня на это благословил. Создавая икону, важно избегать самолюбования и не делать «живопись». Авторское прочтение тут неуместно, иконописец свою работу никогда не подписывает.

Я следую канону, но все равно есть моменты эстетической привязанности, от которых я не могу и не хочу избавляться. Отец Александр меня в этом поддерживает: «Не делай «мужицкий» стиль, сделай «Рафаэля»!»

– Вы с Татьяной Геннадьевной как-то влияете друг на друга в творческом плане?

– Конечно, влияем. Подсматриваем что-то друг у друга, расспрашиваем, как это сделать. Во многом мироощущение у нас близкое, а ведь стиль художника именно его и отражает. У каждого из нас есть свои любимые мастера, но много и общих, так же и с книгами, музыкой. Мы подпитываемся друг от друга, происходит взаимное обогащение.

Перезагрузка

– Вы всей семьей много лет совершаете походы на байдарках. Берете ли с собой кисти и краски?

– Походы – это целая отдельная жизнь, в которую нас вовлекла семья Базановых. За 20 лет мы избороздили все малые реки нашей области. Отмахивали на веслах до 300 километров за три недели. Когда живешь в лесу, на реке, совершенно по-другому воспринимаешь мир и забываешь обо всем, в том числе о творчестве. Дни очень насыщенные: походный быт, рыбалка и купание, тихая охота и песни у костра. Этюдники мы с собой никогда не брали, даже об искусстве не разговаривали. Возвращаешься как с другой планеты: странно смотреть на асфальт, на людей. Это полная, капитальная перезагрузка.

«Представьте себя стеклом»

– Было очевидно, что ваш сын Макар станет художником?

– У него все шло последовательно: сначала художественная школа, потом колледж культуры и искусств, где его педагогами были Сергей Николаевич Золотарев и Наталья Сергеевна Карякина. Макар не сразу определился с дальнейшим направлением, в какой-то момент решил поступать в Академию Штиглица на графический дизайн, но потом выбрал факультет керамики и стекла. Молодому талантливому выпускнику предложили остаться на кафедре, сейчас он занимается творческой работой и преподает. Не так давно Макар всерьез увлекся шахматами. В свободное время решает задачи, участвует в турнирах. Он видит что-то общее у этой игры и работы со стеклом: в том и другом случае нужно мыслить на несколько ходов вперед. Говорит студентам: «Представьте, что вы стекло. Как бы вы повели себя, куда затекли?» И этот прием работает!

Супруга Макара Дарья – художник, сейчас занимается витражами. Как все мы, она выпускница Мухи. Внучка Агния учится в первом классе, занимается шахматами и восточными единоборствами. Конечно, лепит и рисует, любимая тема – динозавры. Агния мечтает стать палеонтологом и, похоже, знает «в лицо и по имени» всех, кто жил на Земле во времена Юрского периода.

– Вы с супругой тоже занимаетесь педагогической работой. Что вы думаете о молодом поколении?

– Татьяна много лет преподает в колледже культуры и искусств, а я даю частные уроки, готовлю школьников к поступлению в художественные и архитектурные вузы. Впечатления у нас схожие. Талантливые ребята есть, и это большая радость – работать с ними. У меня на 20 человек – одна «звездочка» и еще человек пять, из которых могут получиться хорошие профессионалы.

Большую роль играет мотивация. Иногда думаю: «Зачем ты взялся за карандаш, не твое это!» Но вижу – ему надо, и вот – пошло! Не раз наблюдал, как из вроде бы никакого ученика получается классный художник. Это кажется, что Боженька целует избранных. Он целует всех, просто у кого-то дар на поверхности, а у кого-то спрятан глубоко, требует больше усилий и труда.

Рисовать можно научить кого угодно, но художником может стать не каждый.

– А что значит быть художником?

– Я думаю, художник – это тот, у кого в душе, в сознании рождается образ. Воплотить его можно при помощи любого языка: живописи, стихов, прозы, музыки. Профессионал берет на вооружение конкретный язык, овладевает им и доносит этот образ, во-первых, до самого себя, а во-вторых, до зрителей.

Знаю ли я, глядя на белый холст, что буду рисовать? Не знаю. Образы рождаются сами. Слушаешь себя и понимаешь, что в данный момент для тебя важно, о чем хочется сказать. Я помню, как однажды мы гостили у родителей.  Я вышел в подъезд покурить. Большое окно, за ним ночь. Вдруг в этом окне, в ночной тьме мне представились обнявшиеся мужская и женская фигуры. И вот картина готова – осталось только ее написать.

С творчеством семьи Жемчужниковых можно познакомиться на выставке, которая проходит в Инновационном культурном центре и продлится до 10 марта.

Екатерина ШЕВЕЛЕВА

Фото Алексея Климова и из архива героев публикации