Как специалист инженерно-авиационной службы Владимир Фишер «штопал»в Афганистане полковую винтокрылую технику и какой сувенир привез из Джелалабада
12 августа Военно-воздушные силы России отметят профессиональный праздник пилотов воздушного флота и работников авиационной инфраструктуры. Своими воспоминаниями о службе в Афганистане в 1981–1982 годах поделился коренной калужанин, майор ВВС России в отставке, авиаинженер Владимир Фишер.
«Воздушные рабочие войны»
Самое распространенное пожелание у «летунов» – совпадение количества взлетов и посадок, и это не просто военный ритуал. За год и два месяца службы в Афганистане в 335-м вертолетном авиаполку тогда еще старший лейтенант Владимир Фишер насмотрелся всякого: простреленные, словно решето, борта и лобовые стекла Ми-8 с чудом уцелевшими летчиками, искореженные валы хвостовых редукторов, рванные в клочья жгуты, питающие электроприборы. Что-то сразу списывали в утиль, но в основном умелыми руками специалистов наземной авиаслужбы видавшую виды технику доводили до ума и возвращали в строй. А по-другому и быть не могло: в силу своей универсальности вертолеты Ми-8 зачастую становились единственным средством обеспечения и поддержки многообразной деятельности советских войск ограниченного контингента в Афганистане. Их с нетерпением ждали наши десантники и спецназовцы, медики и снабженцы.
По словам Владимира Фишера, на винтокрылые машины и их экипажи среди моджахедов шла настоящая охота: огромные премии платили за сбитый вертолет, за захваченного живым вертолетчика. Летчики и машины гибли от огня ДШК и «Стингеров», а также из-за ошибок пилотирования в сложных условиях. Без отдыха работала техническая служба – вертолеты при каждом вылете получали различные повреждения.
– Вставали мы в день полетов в три или четыре утра. Поскольку все удары по моджахедам выполнялись в основном утром, пока не наступила жара. Температура днем доходила до 50 градусов. Проверяли авиаприборы, боекомплект, заправку горючим. После полетов начиналась «штопка» самих вертолетов,
– вспоминает он.
Скорую помощь вызывали?
В первой вертолетной «волне», направлявшейся в Афганистан в начале 1981 года, основную массу составляли транспортные Ми-6 и Ми-8, доставлявшие десантников и различные грузы. Они пользовались заслуженной любовью и уважением: помимо доставки всего необходимого и огневой поддержки «вертушки» вывозили раненых и пострадавших от тепловых ударов («солнечников»), выручали отсеченных в ущельях и горах от своих подразделений бойцов. Для многих из них, оказавшихся в безвыходном положении, рокот вертолетов означал спасение жизни.
Между тем и сами вертолетчики несли потери. За год и два месяца в 335-м полку было сбито шесть вертолетов с экипажами. Пилоты многих бортов, подбитых моджахедами из тяжелых пулеметов или мощных английских винтовок «Бур», делали вынужденные посадки на вражеской территории. И тут коллег выручали аэродромные авиаспециалисты.
– Во время проведения операций мне с ребятами-технарями приходилось летать с дежурными экипажами, чтобы попытаться оживить попавшую в беду машину. В одном случае в 40 километрах от Кабула нас высадили на месте вынужденной посадки Ми-8. Экипаж, к счастью, был цел. По словам летчика, упало давление в правом двигателе. Мы искали причину поломки, в это время сверху над нами барражировал еще один Ми-8 – на всякий случай. Оказалось, осколком пробит электропровод датчика давления масла правого двигателя. Метод устранения поломки в полевых условиях самый простой, а главное, быстрый, ибо с минуты на минуту могли нагрянуть душманы, у которых с советскими вертолетчиками разговор был короткий – смерть. Итак, оперативно надели на провод пластиковую трубку, обжали и заизолировали его. Запустили двигатель – и вертолет полетел. А потом, уже на аэродроме, поврежденный электропровод перепаяли и надежно изолировали. Так что не один пилот-вертолетчик из 335-го полка потом вспоминал нас добрым словом,
– говорит ветеран.
Быт – дело тонкое
По словам Владимира Фишера, они прилетели в Джелалабад 21 июня 1981 года. Жили в модуле, 12 офицеров в одной комнате. Напротив располагалась летная столовая.
– Кое-что покупали в чековых магазинах, которые были на территории части. Платили в месяц по 230 чеков Внешторгбанка СССР, независимо от того, кем ты служишь или работаешь. Иногда ездили в Джелалабад за покупками, в местных магазинах афганцы продавали свой товар «шурави». Так они называли всех русских,
– вспоминает Владимир.
В числе развлечений – почти ежедневные походы в парилку, которая была у каждой из базировавшихся на аэродроме эскадрилий. Парилки строили летчики и техники из любого подручного материала.
– Это стало спасением, так как от постоянной жары не помогали даже кондиционеры, которые были во всех комнатах летного состава,
– говорит Владимир Фишер.
Где же вы теперь, друзья-однополчане?
На память о Джелалабаде у него остался шрам: пуля моджахеда попала в камень, осколок которого ранил ногу. Правда, медики его вытащили со словами: мол, вот вам, Владимир Евгеньевич, сувенир из Афгана!
Затем наш герой вернулся в 335-й вертолетный авиаполк, расположенный под Одессой. А дембель в 1991 году встретил на Калужской земле, на аэродроме Орешково.
– Вернулся на круги своя,
– шутит ветеран.
Часто вспоминает братьев по оружию, много однополчан у него на Украине.
– Друзья из Одессы раньше часто выходили на связь, а сейчас все замерло, – сетует он. – А вот херсонцы, наоборот, часто пишут, желают здоровья, потому что Херсон уже наш город, там должен пройти референдум по включению этой территории в состав ДНР и ЛНР. И это правильно, украинских нациков надо гнать поганой метлой из Донбасса.
Сегодня Владимир Фишер – активный общественник, является членом калужской городской организации ветеранов «Боевое братство».
– У общественной организации есть музей, одна из экспозиций которого посвящена событиям в Афганистане. Я встречаюсь там со студентами и школьниками, рассказываю им о тех непростых событиях. Что примечательно – дети и подростки внимательно слушают мой рассказ, задают вопросы, сопереживают. По детским глазам вижу: в них нет равнодушия. У нас растет достойная смена патриотов, будет кому Родину защищать,
– уверен майор запаса.
Александр Трусов. Фото Антона Забродского и из личного архива Владимира Фишера
