Поэт и писатель Марина Улыбышева 28 мая отметила юбилей
На следующий день после дня рождения в Белинке состоялась встреча литератора со студентами-филологами. А в первых числах июня Улыбышева вместе с другими ведущими писателями страны выступала в Москве на Красной площади, где в рамках IX Книжного фестиваля проходил просветительский марафон «Знание.Книги».
Встреча с ней состоялась накануне дня рождения Александра Сергеевича Пушкина. А поскольку среди других особым успехом пользуется книга Марины для школьников «Как Пушкин русский язык изменил», то много вопросов было о великом поэте.
Сегодня Марина Улыбышева – одна из немногих писателей на благословенной Калужской земле, кто не платит издательствам за возможность выпустить свою книгу. Как и положено настоящему большому писателю, с ней заключают контракты и выплачивают гонорары.
– Марина Алексеевна, действительно ли литература кормит?
– Сегодня в издательствах сложился, на мой взгляд, перекос. Издатели диктуют автору, как писать, что писать, сколько писать. И сажают его на голодный паек. Писатель как раб на галерах. Из него высасывают все соки. Я не знаю, конечно, как живут самые раскрученные, но среднестатистическому писателю, подчеркиваю, хорошему, живется голодно и грустно. Что касается меня, то да, гонорары за книги я получаю. В основном за детские и телесценарии. Однако прожить только на доходы от литературы сложно. Так что продолжаю работать тележурналистом.
– Ну а если отдаться в руки издателя и писать на потребу невзыскательной публике, тогда можно хорошо зарабатывать литературой?
– Можно. Но недолго. Тебя выжмут как лимон, а корку выбросят. Я в своей жизни видела много одаренных людей, которые хорошо начинали, но, попав в жернова издательской мясорубки, быстро выгорали и ломались. Одни бросали это дело, оставаясь еще и должниками перед издателями, поскольку подписывали долгосрочные контракты. Другие продолжали писать всякую поденщину и быстро скатывались на примитивный уровень.
– Печальная история….
– Да уж… Что движет писателем настоящим, не графоманом? Его внутренняя боль, душевный посыл. Эмоции. А если он начинает писать на потребу, то перестает отвечать своей творческой задаче. Это отнимает энергию, и он быстро деградирует.
– А как считаешь, та советская структура с централизованным Союзом писателей, официальной цензурой, с не замешанными на корысти издательствами, литературными журналами, – это был правильный путь развития современной литературы?
– Как сказать… Мне пришло в голову образное сравнение. Да, раньше писательская грядка была окультурена, сорняки выполоты, а культурные всходы заботливо поливались и удобрялись. В таких условиях, так или иначе, пробивались не только угодные, но и очень талантливые, смелые и дерзкие. Теперь эта грядка превратилась в заросший сорняками и лопухами холм. Такой заросший огород, где благородные тоненькие ростки гибнут под широкими толстыми лопухами, загораживающими свет.
– Понятно. Дела в литературе обстоят так же, как и в театре, и на эстраде. Бал правит публика, требующая дешевых развлекательных зрелищ.
– В советской издательской системе было много неправильного: идеология главенствовала и ограничивала. Но там была верно выстроена иерархия. При писательской организации в каждом областном центре существовали литобъединения, где воспитывалась творческая молодежь. Сегодня эти связи разрушены. Нет преемственности. Не соблюдаются традиции. Получается культурный разрыв. Молодежь выступает на своих интернет-площадках и на тусовках, считая себя гениями априори, неся бездарность и безвкусицу, а порой и откровенную чушь и пошлость. Да, получают они свои пять минут славы. А что дальше? Это путь в никуда. Время все равно отсеет все сорное.
– Но ведь есть свет в конце тоннеля. Вот вы, на мой взгляд, талантливые калужские писатели, объединились по принципу Союза писателей. Наверное, пестуете молодежь?
– Да. Пытаемся опекать молодых. Калужское отделение Союза российских писателей, в которое входят такие замечательные литераторы, как Александр Трунин, Игорь Красовский, Вячеслав Некрасов, помогало и помогает издавать начинающим их первые книги. Читаем, разбираем, рецензируем, критикуем, советуем, подсказываем, на что обратить внимание. Некоторые из тех, кто прошел такую учебу, уже стали членами нашего союза. А поэта Павла Тришкина недавно выбрали новым председателем нашего отделения СРП. Литературное объединение, понятное дело, не массовое, кулуарное, работает – проводим мастер-классы, встречи, поэтические марафоны. Очень надеемся, что кто-то из юных подрастет и порадует и нас, старичков, и вас, читателей, ценящих высокое литературное слово.
– Марина Алексеевна, а может ли поэт в наше непоэтическое время прославиться на весь мир?
– Намекаешь, сможет ли кто-то из современников стать пророком и «глаголом жечь сердца людей»? Если честно, невероятно сложно. Накоплено такое великое культурное наследие, такой огромный багаж прекрасной, умной, совершенной поэзии – в разных стилях, и в рифму, и без рифмы, и с запятыми, и без запятых. За одну человеческую жизнь всего и не освоить. Кажется, написано обо всем… Что может еще в наше время тронуть душу человека просвещенного? Думаю, что стихи должны быть современными, отвечать духу времени, с одной стороны. Нет, не на злобу дня, гораздо шире, в философском смысле. А с другой стороны, слова, как магнит, должны притягивать читателя, слушателя. Не уверена, что такой Поэт явится на свет. Но хочется в это верить.
Беседовал Александр ФАЛАЛЕЕВ
Марина Улыбышева училась в школе с инженерно-техническим уклоном, в художественной школе, в политехническом вузе. Работала на кафедре начертательной геометрии, художником-оформителем, журналистом. Второе высшее образование получила в Литературном институте имени Горького.
Автор 30 книг и обладатель множества литературных премий.
Документальный сериал «Романовы» (автор сценария нескольких серий) стал лауреатом премии «ТЭФИ» как лучший документальный проект 2014 года.
Награждена Патриархом Московским и всея Руси Алексием II медалью Сергия Радонежского II степени за труды по возрождению культуры и духовности.
Удостоена государственной награды – медали ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени.
Снится, снится сон давнишний –
в тёмной прорези окна
наплывает, будто ближний
бакен, чёрная Луна.
Дрогнул якорь, оборвался.
Беспокойный и чужой,
чёрный космос разыгрался
одинокою душой.
Ах, душа моя, мой страус,
глина, пепел, жёлтый ил.
Этот космос, этот хаос
закачался, закружил.
Вот восходит Марс. Кровавый
распускается бутон.
Вздрогнет слева или справа
бледным зеркалом Плутон.
Мчит Меркурий меднорогий.
И несёт меня, несёт
по накатанной дороге
в этот вакуум и лёд.
Ах, душа моя, мой мячик.
Голову сломя, лечу.
Вижу – впереди маячит…
А вот что – не различу.
Наплывает душегубка,
чёрным-чёрная Луна.
Ах, душа моя – скорлупка
в бездне вымысла и сна.
* * *
Под вечер собираемся за стол.
Горячий чай. Звоночки чайных ложек.
Из рук твоих стакан упал на пол.
О, как ты со стеклом неосторожен!
О, как неосторожен ты со мной.
Но я уже не жалуюсь, не плачу.
Лишь становлюсь всё тоньше и прозрачней.
И, может, стану облаком весной.
Меня ночами обнимает страх.
То снится скит, то долгие скитанья.
Но сколько можно о непониманье?
От этого и так звенит в ушах.
Родившись от небесного огня,
душа небесный смысл повсюду ищет.
И с каждым днём становится всё чище.
И ты всё чаще смотришь сквозь меня.
* * *
Господи! Взыщи меня из ада!
Пал мой дух, и свет во мне погас.
День прошёл – я ничему не рада.
Ночь прошла – я не сомкнула глаз.
Шевелю незрячими руками
по стене от двери до стола.
Воздух затвердел и стал, как камень.
А земля, как лодка, поплыла.
Этого ль душа моя хотела,
распуская пёрышки на свет,
наряжаясь в праздничное тело,
заводя будильник зим и лет?
