Старинный двухэтажный дом 3 на улице Подвойского
за свою почти двухсотлетнюю историю повидал немало.
Сначала он был купеческим домом, потом особняком Городского Головы и конторой речного пароходства,
после революции – общежитием для речников и квартирами городского жилфонда с общей кухней…
Красоту и величие время, увы, не щадит. Сегодня у дома новый хозяин, который готовит его к реставрационным работам. И разве что только специалисты от архитектуры и вдумчивые краеведы могут рассказать, откуда вдруг в этом доме на берегу Оки признаки былого великолепия и сдержанного изящества.
Авторство не установлено
– Документальных сведений о дате постройки дома Ципулина и имени его архитектора в архивах нет. Предполагается, что это проект губернского архитектора Н. Сытина второй половины XIX века. Здание выстроено в древнерусском стиле, поднято на высокий кирпичный цоколь-этаж. Первый этаж – это классика цокольного домостроения с красивыми кирпичными сводами. Второй, деревянный, этаж богато украшен пропильной резьбой. Первоначально здание имело крыльцо-вход в дом с улицы с традиционными фигурными колоннами и четырехгранным шатром. Интерьер украшали фигурные печи с калужскими изразцами.
Иван Козьмич по приезде в Калугу купил дом и перестроил его под свои нужды в 80-х годах XIX века. Возможно, его заинтересовало не само здание, а скорее, местность, напоминающая родное село Ловцы в Зарайском уезде на Рязанщине, – пристань, вид на реку, храм и сосредоточение торговой жизни вокруг. Ведь к середине XIX века речная пристань имела протяженность три версты и была полностью заставлена различными судами и завалена многочисленным лесом – им тут же торговали, а также обрабатывали на лесопильнях, расположенных вдоль берега Оки.
Ципулин родом из крестьян, поднялся от простого водолива и управляющего торговыми перевозками до владельца пароходной пристани и Городского Головы, совмещая в себе деловые качества купца и промышленника. Будучи человеком с большими капиталами и связями, он знал, как увеличить благосостояние города. Заботясь об общественной жизни, Иван Ципулин состоял членом пяти обществ: пожизненным действительным членом Калужского отдела Императорского православного палестинского общества, членом правления попечительного общества над работным домом, председателем правления городского общества страхования имущества от огня, товарищем председателя общества помощи бедным, почетным блюстителем епархиального женского училища.
Имея неплохие материальные возможности, Иван Козьмич вполне мог позволить себе отстроить просторный дом в духе усадеб купцов Золотаревых или Фалеевых. Однако в 1867 году он приобрел небольшую усадьбу в прибрежной части города и спустя несколько лет перестроил ее на свой вкус.
Дом Ципулина связан с его хозяином – выдающимся человеком, инноватором, русским человеком нового типа, поднявшимся из низов и сделавшим самого себя, но при этом не чуждым новых технологий.
Дом, который построил Гун
– Историки архитектуры не раз указывали на сходство главного фасада дома Ципулина с деревянным домом на Арбате в Москве. «Жемчужину Староконюшенного», как его называют, в 70-х годах XIX века возвел в Москве Александр Пороховщиков – меценат, потомственный дворянин, гласный городской Думы, почетный гражданин Москвы, купец, строитель, коллекционер, большой ценитель искусства, издатель и меценат, член Славянского комитета – организации, учрежденной в Российской империи для поддержки православных славян в Западной Европе, Турции и других странах.
Он задумал создать в центре Москвы деревянный дом в характере русских народных построек, что тогда было очень модно. Строительство было доверено архитектору Андрею Гуну, который с начала 1870-х выступал сторонником русского стиля, осваивал новые композиционные приемы и декоративные мотивы, свойственные деревянному народному зодчеству.
Журнал «Зодчий», рассказывая о градостроительной новинке, писал: «Нельзя не пожелать, чтобы примеру Пороховщикова последовали и другие лица и учреждения. Тем более желательно, чтобы дерево не служило исключительно материалами для построек в русском стиле… В Москве каждого приезжего удивляет, что мы подражаем чужеземному, когда сами обладаем вполне художественными, самобытными образцами русской архитектуры. Мы, русские, тяжелы на подъем, любим придерживаться рутины и страх как боимся создать что бы то ни было самостоятельное. Теперь начало сделано. И если вслед за постройкой дома Пороховщикова будут воздвигаться здания в русском стиле, то по крайней мере в Москве не одни постройки петровской эпохи будут свидетельствовать о существовании самобытного русского зодчества».
После того как его создатели архитектор Андрей Гун и резчик Иван Колпаков в 1873 году на Всемирной выставке в Вене получили премию, русский стиль начал входить в моду. Дом Пороховщикова стал своего рода манифестом почвеннического движения в архитектуре второй половины XIX века. «Изба а-ля рус» вызвала многочисленные подражания. По всей России начали вырастать деревянные и каменные особняки, доходные дома, больницы, школы в русском стиле.
Так называемый русский стиль, хотя и вырос на народной почве, – безусловно, вид искусства, порождённый художественной элитой того времени, которая вдруг осознала, насколько велико и прекрасно народное искусство. Увидели, восхитились, вдохновились. И какой же интересный ответ получился! К примеру, наличники. Это явно не народные промыслы, а искусство профессиональных художников, вдохновлённых темами, мотивами и формами народного искусства. Или «капители» с мотивом птиц – явная переработка версий, заимствованных из народной вышивки.
Сходство, но не идентичность
– По поводу датировки можно говорить, что дом Ципулина мог быть перестроен в таком причудливом стиле спустя 10 лет после появления дома Пороховщикова. Ципулин, состоявший к тому времени в нескольких обществах купцов-меценатов, наверняка по делам бывал в Москве и мог быть знаком с Пороховщиковым, занимающимся строительством на государственных подрядах и общественным деятелем. Неудивительно, что Ципулин решил подобное здание сделать в Калуге, хотя в совершенно другом градостроительном контексте, рядом с рекой. И если дом Пороховщикова использовался как доходный дом, то дом Ципулина – жилой дом, расположенный рядом с рекой, объединил в своем назначении и дом, и работу.
Дом Ципулина построен по так называемому проекту повторного применения, по заимствованной идее: похож, но не идентичен, по обилию разнообразных резных деревянных украшений чувствуется схожесть с домом на Арбате. Хотя в некоторых деталях видна прочная мифологема связи –
такие элементы, как, например, объемное крыльцо-вход. Или три островерхих наличника посредине объединены общей линией наверший, а по бокам – по одному наличнику с горизонтальной линией навершия – архитектурный канон, который взят с дома Пороховщикова и применен в Калуге. Боковые столбики соседних наличников также «связаны» массивными горизонтальными перемычками. На фасаде есть наличники и с «плоской» горизонтальной крышей.
Но при тщательном сравнении деталей выясняется, что два дома не так уж и похожи – есть мотивы, которые в чем-то доведены по-своему, а где-то даже заметно упрощены.
Если говорить про архитектуру, каноны здесь сплошь и рядом и нет никакого диссонанса. К примеру, вся классическая архитектура Петра Никитина состоит из заимствований. Здесь мы имеем дело с историей, когда по модному в то время проекту связывались между собой два дома – калужский и московский. И это не просто заимствование, когда кто-то увидел и сделал у себя похожее, а Городской Голова губернского города, ассоциирующий себя со столичной историей.
Кроме того, важно, что две калужские традиции слились в одну. С одной стороны, продолжение традиций городских усадеб, с другой – совершенно иная подача. Усадебная тема в деревянном воплощении, да еще сшитая нарядным модным русским шиком. Получился результат, который делает стилевую тему «а-ля рус» актуальной для Калуги, но, по сути, это уникальность как она есть – другого такого же дома в Калуге нет.
Былое и думы
– Говоря об архитектуре дома на Подвойского, 3, мы еще раз возвращаемся к личности его хозяина. Ципулин, на мой взгляд, просветитель в самом широком смысле слова,занимающийся обустройством городской среды. Ему все это было близко. С одной стороны, почвенник, с другой – государственный человек высокого полета. Человек, чувствующий свои корни в простом сословии, но желающий подчеркнуть свой статус этой «русскостью». Это говорит о градоначальнике как о мыслителе. Его дом, с одной стороны, аккуратно вписался в исторический квартал и природную среду, не нарушив баланса, с другой – явно выделился, обозначив в растущем торговом губернском городе московскую тему. Художественная связь с Москвой – это, безусловно, подчёркивание столичности Калуги, серьезный подход серьезного человека.
Есть надежда, что очень скоро мы увидим дом Ципулина в том виде, каким его задумал хозяин. В усадьбе Городского Головы будут восстановлены и фасад с резным убранством, и интерьеры, и камин с изразцами, несмотря на многочисленные перестройки и поздние наслоения.
На основном этаже все будет восстановлено, слава Богу, сохранились материалы. Тема XIX века расшифровывается подетально. Хотя поздние наслоения, свидетельствующие о многочисленных перестройках, есть, но они некритичны в общем объеме. У дома есть все шансы на новую жизнь. Причем он будет не просто объектом показа для туристов и горожан. Это памятник исторической среде города, которая в данный момент незаслуженно оторвана от исторического центра. И, возвращая его к жизни, мы такой идеологической закладкой раскачиваем тему с набережной Оки, тем самым подтаскивая ее к историческому центру.
Новый старый городской кластер – квартал вокруг дома Ципулина – позволит показать Калугу как город на Оке, который стал богатым, зажиточным, как любой русский город, который жил рекой.
Записала Ольга Коновалова
Фото из открытых источников
