По меткому наблюдению одного из современных лингвистов новгородские берестяные грамоты, по крайней мере многие из них, подобны современным СМС-сообщениям.
В общем, наверное, правильное наблюдение. Вот для примера фрагмент одной такой новгородской эсэмэски из XII века:
А присълите ми грамотичу сторови ли есте
Типа: напишите мне, все ли у вас в порядке.
Так бы или примерно так это выглядело бы в каком-нибудь чате. Похоже ведь?
Лет тридцать-сорок назад, еще в «домобильную» эпоху, берестяные грамоты сравнивали с телеграммами. На телеграммы они тоже похожи. Общее между всеми ними: краткость изложения, сокращение или пропуски тех слов, которые легко угадываются по контексту.
Отправитель Гюргий, или в привычном звучании Георгий, прислал эту грамоту, своим родителям в Новгород, как полагают исследователи, из Смоленска, где ожидал их после продажи имущества и беспокоился, все ли у них в порядке.
Тут надо объяснить, что грамота написана на новгородском диалекте, поэтому написание практически всех слов в этом коротком предложении не очень обычно даже для древнерусского языка, а не то что для современного. На общем древнерусском, например, «грамотичу» надо было бы писать как «грамотицу». Но в Новгороде цокали, и грамотные новгородцы знали: где они произносят [ц], надо бы писать ч. А в слове «грамотица» и без их цоканья звучит [ц]. И вот Гюргий решил, что в «грамотице» тоже ч нужно и произносить и писать. Грамотность с ним злую шутку сыграла.
«Сторови», рассказывает академик Андрей Зализняк в книге «Древненовгородский диалект», тоже чисто новгородско-псковская диалектная черта: под влиянием глухого [с] оглушился следующий за ним звонкий согласный [д]. Во всех окружающих землях было наоборот: предыдущий согласный менялся под влиянием следующего. Как в слове «сделать»: пишем «сделать», а говорим [зделать]. У новгородцев же с псковичами не так. Вы уже поняли, что «сторови» по древнерусской норме это «съдорови», то есть «здоровы» или «живы-здоровы».
Так что на общедревнерусском это выглядело бы так:
А присълита ми грамотицу съдорова ли ѥста
Тут, признаться, я допустил вольность: заменил множественное число на двойственное, потому что письмо адресовалось двоим. Может быть, неправильно это сделал, и грамота была написана уже в период разрушения двойственного числа и его замены множественным. А потому Гюргий скорее всего не ошибся в окончаниях. Просто написал, как уже тогда было принято, во множественном числе. Но мне захотелось добавить архаики, чтобы древнерусская речь прозвучала как можно более колоритно.
А если бы автор обратился к одному человеку, то это выглядело бы, наверное, так:
А присъли ми грамотицу съдоровъ ли ѥси
Если хотите знать, как фраза произносилась, тоже можно попробовать:
[а присоли ми грамотицу содорово ли йэси]
Только [о] на месте ъ произносить очень кратко, потому что ъ – древний сверхкраткий звук [о].
Тут тоже архаика, как и с двойственным числом. На самом деле ко времени написания грамоты сверхкраткие звуки в древнерусском уже исчезли. И ъ с ь на месте сверхкратких писались лишь по традиции. В слабых позициях (не под ударением и рядом с сильными и полными гласными) эти звуки исчезли вовсе, а в сильных позициях перешли в полноценные [о] и [е].
