Мир создаваемых ею образов родился благодаря самобытному таланту. А ещё – упорству и трудолюбию
Она художник со счастливой творческой судьбой. Ее уличные скульптуры известны и любимы калужанами. Циолковский с мечтами о небе, денежный мешок как стёб над людской жадностью, скульптура Святослава Фёдорова перед зданием офтальмологического центра, памятник матери на Правобережье, девушка с билетиком у драмтеатра, ветеран на аллее площади Победы и многие другие… Лиричные и сильные одновременно, они за короткий срок стали лицом города. Яркий талант передался и ее дочери Алине.
Физик не против лирика
– Светлана Ивановна, вы по рождению не калужанка?
– Я родилась в Загорске (ныне Сергиев Посад), где после окончания института работали мои родители – инженеры-ракетостроители. Когда мне было четыре года, они развелись и я с мамой уехала к бабушке в Пермь.
– Мама-инженер была далека от творческой среды?
– Мама окончила Ленинградский военмех в то время, когда быть инженером было своего рода романтикой: инженеры – создатели мира, которым подвластны все сек-реты физики. Она обожала искусство. Студенческая молодость в Ленинграде – это Эрмитаж, Мариинка. Ее даже чуть не выгнали из института: вместо учебы бегала смотреть балетные постановки.
Мама преподавала в Пермском высшем командно-инженерном училище, а меня воспитывал брат, который старше меня на 12 лет. Когда меня спрашивают: «Вы из семьи военных?» – отвечаю: «Почти». Дисциплину и самодисциплину мама принесла в семью.
– Когда стало понятно, что в семье физиков растет лирик?
– В шесть лет влюбилась в лошадей – безоговорочно и навсегда. Рядом с домом был цирк. Одно из ранних воспоминаний – на манеже выступает конная группа, лошади с плюмажами, которые без дрессировщика выполняют разные трюки, а я сижу в первом ряду, затаив дыхание. И когда лошади ушли с арены, я, словно заколдованная, ушла за ними за кулисы, еле выловили.
Тогда показывали польский мультфильм «Волшебный карандаш» – история без диалогов про мальчика и его собаку, которым помогает зачарованный карандаш. Он мог материализовать все, что они нарисуют, это была моя мечта! И однажды школьная учительница пожаловалась маме: «Света на уроках постоянно рисует. Отведите ее в изостудию».
И я с папкой размером чуть ли не в рост, счастливая, еду через весь город на троллейбусе учиться рисовать.
Окна с видом на Кремль
– Как вы оказались в Москве?
– То, что я поступила на скульптуру в Среднюю художественную школу при Суриковском институте, – можно сказать, случайность. По окончании пермской детской художественной школы мы с мамой поехали поступать в МСХШ на отделение живописи. На первом этаже школы мое внимание привлекли стеллажи со скульптурами. Но лепка в художественной школе у нас была два часа в неделю и вел ее художник-график. Лепить я любила, но не умела. А тут я увидела эти детские скульп-туры, сделанные профессионально, доведенные до ума, и буквально застыла возле них.
– Поступили сразу?
– Нет, в первый год не прошла по конкурсу. Но главное, мама тогда все поняла: «Что ж, на будущий год будем поступать на скульптуру».
В Перми мама отправилась по художественным мастерским в поисках педагога, который смог бы меня серьезно подготовить. Вызвался помочь Станислав Староколь-цев – художник-скульптор, выпускник Репинки, родом из Ленинграда, приехавший в Пермь по распределению. Прошла с ним основные этапы лепки, это была настоящая школа. Благодаря урокам Станислава Николаевича я поступила на скульптуру. И только тут мама спохватилась: как же дочь будет одна в незнакомом городе? Но отступать было не в наших правилах.
Эти работы Светланы Фарниевой украшают Городскую библиотеку-филиал № 12 на ул. Платова.
– Что собой представляла школа?
– Школа МСХШ при Суриковском институте располагалась через дорогу от Третьяковской галереи. На четвертом этаже был интернат, там мы и жили, и учились. На переменках бегали в ГУМ за мороженым. Утром открываешь окно спальни – пахнет карамелью (тогда работала фабрика «Красный Октябрь») и слышишь нарастающий гул просыпающегося города. Через парк виден Кремль. Первый год только и рисовали этот вид из окна, вкладывая рисунки в письма домой. Место силы, как сейчас говорят.
Сюда приезжали учиться дети со всего СССР. Мальчикам сложно было вписаться в московский ритм. Их все время надо было контролировать, ведь за тройки могли отчислить. А они после занятий разлетались, как воробьи. Те, кого отчисляли, возвращались в свои города, становились в своих провинциальных училищах первыми, но им потом очень не хватало этой энергетики большого города – смотреть, видеть, чувствовать, впитывать.
– Поступить в МГАХИ было сложно?
– Мама сказала: «Будешь поступать один раз, не поступишь – есть медицинский или сельскохозяйственный». Но я набрала высший балл – 30 за шесть экзаменов. Была очень серьезная конкуренция –
приоритет отдавали детям художников. Собственно, в династичности нет ничего плохого – человек лучше знает профессию, чувствует ее изнутри, понимает всю сложность.
«Мама, а можно я попробую?
– В какой момент вы поняли, что ваша дочь Алина тоже станет скульптором?
– У нее всегда было хорошо с живописью. Она сочно, темпераментно, ярко пишет – у нее папа осетин, и, видимо, южный характер здесь сыграл свою роль. Она окончила наш колледж культуры, два года поработала в Москве, хотела поступить в Академию печати, но что-то не срасталось. Вернулась в Калугу. И тут вышел фильм «Аватар», я получила частный заказ на скульптуру Нейтири – культового персонажа из популярного фильма. Видя, что у меня катастрофически не хватает времени, Алина спросила: «Мама, а можно я попробую?» Она включилась в работу с таким энтузиазмом, с тщательным вниманием ко всем деталям.
При формовке фигуру приходится ломать на части – такова технология. Помню, приходит она в мастерскую, увидела готовую фигурку в гипсе, а рядом – ее Нейтири из пластилина, сломанная, и расплакалась. Меня так поразило, как она отнеслась к своему творению. Наверное, тогда она сделала серьезный шаг к профессии. За оставшее ся время подготовилась и поступила на факультет скульп-туры в Российской Академии живописи, ваяния и зодчества И. Глазунова, оказавшись единственной девочкой на курсе среди мальчишек.
Во время учебы Алина сразу стала работать с реставраторами. Объездила с практикой много городов, занималась копированием в музее скульптуры. Скульптору важна насмотренность. Ей повезло работать в команде Даши Бальжановича Намдакова – признанного мастера литой скульптуры, где отличный климат, настрой на серьезное творчество и доброжелательное отношение каждого художника друг к другу.
Нужные люди
– А вам по жизни везет на хороших людей?
– Какая-то невидимая рука меня приводит к таким людям. К примеру, после института, когда я приехала работать в Кондрово, главой района был Виктор Бабурин. Я оформляла Кондровский ЗАГС, работала для храма Спаса Нерукотворного в Кондрове, для Богородично-Рождественской девичьей пустыни в Барятино. В Калуге вместе с архитектором Александром Сергеевичем Курцом в 1989-м мы оформляли новую библиотеку.
А директору Калужской драмы Александру Кривовичеву я обязана своей первой уличной скульптурой – памятник зрителю «Нет ли лишнего билетика?» Александр Анатольевич выдвигает идею, а у меня рождается ее решение.
– «Девушка с билетиком» быстро родилась?
– Первой задумкой был мужчина-театрал, потом – зрелая женщина в мехах. А в итоге получилась, что называется, по моему образу и подобию. Это я, будучи студенткой в 1979 году, посмотрела «Гамлета» в исполнении Владимира Высоцкого. Никогда больше не ощущала такого полного катарсиса: пришел на спектакль один человек, а ушел другой, соприкоснувшись с большим искусством. Вот так получилась эта скульптура девушки-студентки, одержимой мечтой оказаться в зрительном зале.
А позировала мне дочь в своем пиджачке.
С легкой руки Александра Анатольевича появились и другие работы.
– Проект «Космонавтики» тоже идея директора театра?
– Эта идея родилась, когда Калуга готовилась стать новогодней столицей. Обсуждали концепцию оформления города, и Александр Анатольевич обмолвился, что в городе не хватает маленьких фигурок, эдаких туристических «фишечек», с калужской идентичностью. А так как на слуху у всех фраза про колыбель космонавтики, за слово «космонавтики» мы с Алиной и зацепились. Идея оказалась интересной и очень востребованной. Алина полностью занимается космонавтиками – от эскиза до установки. Сейчас идет работа над очередной фигуркой для одного из калужских брендов.
Ищите и найдёте
– Светлана Ивановна, вы преподаете в колледже культуры.
– Да, в 2003 году мы с дочерью приехали сюда поступать, и оказалось, что колледж ищет преподавателя по рисунку. А нашу школу искусств в Кондрово как раз реорганизовывали. Так что в колледж мы поступили вдвоем. Я преподаю рисунок, а в Кондровской школе искусств и филиале МГЭУ – скульптуру и рисунок.
– Какие они, сегодняшние будущие художники?
– К большому сожалению, с распространением интернета дети перестали читать. А чтение развивает фантазию и воображение. К примеру, даю задание слепить кошку. Просят: «Дайте нам картинку». Говорю, мол, у вас дома у всех кошки, вы же с ними общаетесь каждый день, знаете, какая мордочка, какая мягкая шерсть, как пятнышки располагаются. Нет, не рождается образ в голове, за которым надо идти. Нужна готовая картинка, а уж если что-то надо нафантазировать – вообще беда.
– Насколько важно в учебе направлять и помогать?
– Когда я училась, была полностью сосредоточена на процессе, все время приносила новые работы. Два часа посидишь – сделал композицию. Когда начинаешь работать над идеей–
это как клубочек: мысль «разматывается», появляется решение. Главное – начать, и вот уже мысль обрастает образами. Не получается – иди в другую сторону, но не бросай: учеба – это труд прежде всего.
Дают тему, делаешь эскизы, стараешься максимально ее раскрыть. А мастер приходит и говорит: «Не то. Ищите еще». Вот уже завтра просмотр, а мы все еще в поиске. А в последнюю ночь ты делаешь, и у тебя все складывается. Так, что сам чувствуешь – все встало на место!
– А у вас какие были педагоги?
– Потрясающие. Народные художники, могучие личности, великие мастера своего дела. Вспоминаю профессора Павла Ивановича Бондаренко –
автора титановой скульптуры Гагарина на Ленинском проспекте. Потрясающая личность! Разведчик, прошедший две войны, он был уже в годах, строгий, красивый, темные очки, аромат «Мальборо» – а-ля итальянский мафиози. Он садился в отдалении и смотрел на готовый этюд. И под его взглядом ты вдруг видишь все свои ошибки, словно волшебный луч освещает. «Здесь отрежьте, здесь прибавьте, поверните». И только он уходит из мастерской – волшебная лампа гаснет и ты опять ничего не видишь.
Педагог должен научить видеть свои ошибки и вовремя их исправлять. Когда начнешь работать самостоятельно, кто тебе подскажет? А ведь скульп-туры делают на века.
Разговор со зрителем
– А Алина часто спрашивает у вас профессионального совета?
– Она творческий человек. За время учебы всегда мне помогала. Если спрашивает совета – даю, но в последнее время чаще я с ней советуюсь. Помимо меня у нее много талантливых коллег. А чем больше мнений – тем свежее взгляд. Надо все время перетряхивать себя: замыленность, когда перестаешь видеть ошибки, очень вредит нашей работе.
Алина – участник крупнейших монументальных проектов, серьёзный профессионал.
Она труженик: тщательно делает модели, долго сидит с восковкой, потому что воск – это то, что будет в бронзе, а бронза – капризный металл, со своим характером.
– Вы довольны, что дочь продолжает ваше дело?
– Хорошо, что у нее есть возможность для самовыражения. Это главное. Творчество, которое внутри тебя, мучает, грызет, рвется наружу – требует выхода. Писатели пишут в стол, художники – на стеллаж. Пиросмани рисовал на всем, что было под рукой. Творцу важно творить, а не быть просто мечтателем. Я за то, чтоб Алина развивалась как художник, двигалась вперед в комфортной для себя среде единомышленников.
– Светлана Ивановна, среди своих работ вы выделяете какие-то особо?
– Тут вот какое дело. В каждую свою работу я вкладываю частичку своей души. А когда скульптура появляется на улице, это как взрослый ребенок, который начинает жить собственной самостоятельной жизнью. Она уже как бы не совсем твоя…
Беседовала
Ольга КОНОВАЛОВА
Фото Антона Забродского
и из личного архива
С. Фарниевой
