Артём Сафонов – о службе, воинской дружбе и значении спецоперации для каждого из нас
Артём – бизнесмен, спортсмен, в юности биатлонист, ныне президент областной федерации скалолазания. Военная учетная специальность – снайпер. Когда объявили частичную мобилизацию, он был уверен, что ему придет повестка, не сомневался и в том, что отправится в зону спецоперации, несмотря на то что многодетный отец и имеет право на отсрочку.
За повесткой в военкомат
– 23 сентября, как только президент Владимир Путин объявил о частичной мобилизации в стране, мне позвонили из военкомата и сказали, что должен явиться с военным билетом, – рассказывает Артем. – Я сразу понял, что получу повестку, поскольку военная специальность соответствовала. В военном комиссариате на следующий день была очередь из тех, кому позвонили. Возможно, кого-то отправляли назад, я же прошел в указанный кабинет, мне выдали повестку и записали как мобилизованного. Через два дня мы отправились в учебку в Ногинск. Тогда еще не было указа давать отсрочку тем, у кого трое детей, да я и не думал об этом. Призвали – пошел. Родные поддержали. Жена с дочками пришли провожать к месту отправки. В Ногинске мы были две недели. Тренировали нас специалисты с боевым опытом, они рассказывали о тонкостях ведения современных войн. С питанием проблем не было: выдавали и по армейской линии, и волонтеры привозили. Помощь поступала с первых дней.
Были особенности в слаживании. Группа нашего призыва состояла в основном из состоявшихся в жизни мужчин 30–40 лет.
У каждого свой характер, взгляды, мнение, с которым принято считаться. Здесь же нужно было общаться по армейскому порядку. И именно то, что люди уже взрослые, и помогло сладиться быстро: нет молодежных амбиций, есть понимание, что так надо и слово командира – закон.
На линии фронта
– После Ногинска мы прибыли на место службы, – вспоминает боец.– Не буду называть место дислокации, не положено. Это одна из освобожденных территорий. Несли боевое дежурство на линии соприкосновения. Боевые действия в основном проявляются в виде артиллерийских перестрелок и атак БПЛА. Надо сказать, что прилетает их, особенно разведчиков, много. Есть и дроны-диверсанты, которые сбрасывают боеприпасы в заданной точке. Что интересно, этими «птичками» управляют в основном не военные, а гражданские люди, нанятые с территории противника. Зачастую это безработная украинская молодежь без жизненных принципов, которая за «энную» сумму закидывает гранатами наши позиции. Отношение к нам разное. Мы внедрялись в украинские чаты, чтобы понимать ситуацию. Местным от националистов там постоянно поступают предложения сдать координаты расположений, естественно, за гонорар. Думаю, на той стороне этот «заработок» хорошо спонсируется. Но в целом на освобожденных территориях местные воспринимали нас хорошо.
Уже во время службы узнал о распоряжении президента вернуть домой мобилизованных, у которых трое детей. Я попал под эту категорию. При возможности созвонился с супругой и объяснил ей, что не могу вот так все бросить и вернуться, нужно подготовить себе замену. Снайпер и стрелок всегда работают в «двойке».
Боевое братство
– С ребятами как-то сразу сошлись, хотя сложности были. Но когда ты стоишь в наряде, работаешь с напарником, волей-неволей начинаешь понимать друг друга с полуслова. Особенно если знаешь, что от твоей работы зависит чья-то жизнь. Мы же, находясь там, знали, что прежде всего защищаем свою Родину, матерей, жен, детей. Были и разговоры о тех, кто сбежал от мобилизации. На фронт информация хоть и позже, но все же поступает. Знаете, я тогда в очередной раз убедился, что наш простой русский мужик не жестокий и не кровожадный, как нас любят описывать на Западе. Даже говоря о тех, кто уехал, мы говорили, что это их решение, каждый сам выбирает свой путь. Единственное, что лично я не приемлю, это когда уехавшие, сидя где-нибудь в Грузии, начинают рассуждать о текущей ситуации в России «со знанием дела» и еще советы дают тем, кто остался. Так и хочется сказать: уехал – сиди и живи в своей новой реальности.
Есть среди моих знакомых и те, кто сначала уехал, а потом вернулся и теперь говорит: если призовут – пойду. Очень эта ситуация поменяла мировоззрение, отношение к сегодняшнему и завтрашнему дню.
Но таких знакомых у меня мало. Большинство – те, кто поддерживал с первого дня, спрашивал, чем помочь бойцам. И они действительно помогают.
Демобилизация
– Домой вернулся под самый Новый год, когда моему напарнику подобрали вместо меня замену. Мы до сих пор общаемся с ребятами. Служба нас сплотила. Возвращаюсь к работе, к спорту. Кстати, спортивная подготовка очень помогала на передовой. Видел, как непросто адаптируются те, кто последние десять лет даже зарядкой не занимался, не говоря уже о какой-то нагрузке. Мне адаптироваться было легче, но, конечно, в 40 лет в наряде отстоять сутки и в 20 – это разные вещи. Молодые выносливее, хотя у старших есть опыт. Ребята, которые помогают бойцам, часто спрашивают меня как очевидца, что нужно на передовой. Отмечу, что кормят отлично. Да, сухпай, тушенка, не курорт ведь, но этого вдоволь. Но мы же все привыкли к другой жизни, поэтому, когда приходили посылки из дома, помощь от волонтеров, с удовольствием конфеты получали, вкусности всякие. Этого не хватает именно как ощущения дома, размеренной привычной жизни. В том, что касается отправки различной техники, здесь, наверное, посоветовал бы волонтерам, да и вообще всем, кто что-то отправляет на фронт, работать с командирами, консультироваться со специалистами по оружию. Ведь поначалу как было: пришлют тепловизор – штука нужная, много жизней спасает. Но не учитывают, что к нему адаптер нужен, и инструмент простаивает. То же самое и коптеров касается, и прочей техники. Сегодня отлаживается и сам механизм отправки, становится четче, слаженнее. И вообще, хочу сказать, что за год после начала спецоперации жизнь сильно изменилась.
Внешне мы вроде как жили, так и живем, учимся, работаем, занимаемся спортом, но внутренне большинство мобилизовалось. И именно наше единство делает нас сильнее. Благодаря этому и победим!
Записала Ольга СМЫКОВА
Фото из архива Артема Сафонова
