Девятнадцать лет, проведенные им в стенах Калужской драмы, были полетом к высотам театрального искусства – дерзким, вызывающим и всегда неожиданным
Шесть лет минуло с того печального для театральной Калуги дня – 28 мая 2014 года, когда после тяжелой продолжительной болезни в возрасте 50 лет этот мир покинул Александр Плетнёв – театральный постановщик, заслуженный деятель культуры России, главный режиссер Калужского драматического театра.
Спектакль из ничего
– Он сразу произвел на меня впечатление – молодой, дерзкий, – вспоминает директор театра Александр Кривовичев. – Впервые появился в Калуге в 1995-м: его пригласила Валентина Михайлина, тогда художественный руководитель. Я был в то время заведующим постановочной частью. Первый же спектакль удивил неожиданным решением пространства и блистательными актерскими работами. Его «Игроки» были совсем не в контексте Калужского драматического театра. Плетнёв как-то ненавязчиво и очень талантливо сумел показать, что все мы в конечном счете игроки – более или менее удачливые, более или менее способные к обману, предательству, изворотливости. У нас с ним складывались непростые отношения. Но это и понятно: «в одну телегу впрячь нельзя коня и трепетную лань». Однако никогда не отказывал ему в воплощении его даже самых, казалось бы, нереальных проектов. Однажды мы потратили годовой бюджет на «Трёхгрошовую оперу», а спектакль прошел всего пять раз. Была ли это неудача? Думаю, что, скорее всего, это был какой-то необходимый этап становления. Он умел быстро перестраиваться. И еще одно чудесное качество – Плетнев умел сделать спектакль как бы «из ничего». Вроде бы нет ничего особенного, ничего выдающегося в первоисточнике, а на выходе получался шедевр. К таким спектаклям могу отнести «Если любишь – найди!» и «Дом солнца».
Почему не любил красные рубахи
– Не обратить внимания на Плетнёва было нельзя: живой, умный взгляд сквозь очки, черные кудри до плеч и рубцы от ожогов на шее, – вспоминает писатель и врач Андрей Убогий. – Когда ему было тринадцать лет и он что-то делал возле газовой плиты, полу красной рубахи, в которой был Саша, сквозняком отмахнуло к огню, ткань вспыхнула, и за пять-шесть секунд подросток превратился в пылающий факел. Несколько месяцев пролежал в реанимации, распятый на кровати с раскинутыми в стороны руками и запрокинутой головой: чтобы рубцовые контрактуры, неизбежно возникающие на месте ожогов, не свернули б его навсегда, как зародыша, во внутриутробную позу. Что это были за месяцы и что пережил он тогда, балансируя между жизнью и смертью, – трудно даже вообразить. Но, несомненно, не будь в Сашиной жизни этих трагических месяцев – не будь опыта умирания, а затем мучительно долгого возвращения к жизни – мы не знали б режиссера Плетнева…
2010 год
234-й театральный сезон для главрежа Плетнева, как, впрочем, и для театра в целом, ознаменовался рядом ярких событий. Во-первых, после успешного выступления калужской труппы в Париже от французских театральных продюсеров Плетневу поступило предложение принять участие в Авиньонском фестивале – одном из самых престижных театральных форумов Европы. Во-вторых, его постановка «Дон Кихота» во Владимирской драме была отмечена маститыми театральными критиками. В-третьих, московская публика в Российском академическом молодежном театре стоя рукоплескала его «Дому Солнца». Спектакль был показан в рамках «Пост-Ефремовского пространства». Зрители трижды вызывали актеров, чтобы те исполнили на бис классические рок-баллады, органично вставленные в драматургию пьесы. Среди впечатлившихся зрителей был и Гарик Сукачев – один из авторов сценария, положенного в основу спектакля. А организатор фестиваля, дочь Олега Ефремова Анастасия, назвала тогда Плетнева одним из своих любимых театральных режиссеров современной России. А ведь в это время Александр Борисович был уже серьезно болен. Много времени уходило на лечение. Но он продолжал ставить!
«Я – человек амбициозный!»
В ноябре 2011-го 47-летнему Александру Плетнёву президентским указом было присвоено звание заслуженного деятеля искусств Российской Федерации.
Помню, готовя очередной материал, я спросил: что для него значат звания и награды?
«Я амбициозен, люблю почет и уважение, – ответил, хитро улыбаясь, Плетнев. – Более того, хочу, чтобы зал был обязательно полон, и поэтому готов идти на разумные компромиссы ради того, чтобы привлечь публику. Вся моя работа в театре – это хождение по грани и постоянный поиск компромиссов».
Его актёры
В 2012-м на базе Калужской драмы «Щука» набирала новых студентов. Плетнёв с большим нетерпением ждал начала вступительных экзаменов. До этого он курировал два выпуска калужских курсов ГИТИСа. Большинство молодых артистов, которых он пестовал, оберегал и лелеял, прекрасно вписались в труппу и стали по-настоящему любимы калужанами: Дмитрий Денисов, Леонид Клёц, Дарья Кузнецова, Захар Машненков, Ирина Якубенко, Екатерина Клеймёнова, Анастасия Семесенко, Елизавета Лапина, Игорь Корнилов, Анна Сорокина, Денис Юшечкин, Григорий Бирюлин, Сергей Путинцев… Большинство своих спектаклей он ставил с ними. Пожалуй, лишь Михаил Кузнецов, Сергей Лунин, Михаил Пахоменко и Вячеслав Голоднов вписывались в его проекты. Плетнёв – прародитель музыкальной рок-группы «Родные и близкие», без которой теперь невозможно представить Калужскую драму. От того, что другие уважаемые и талантливые актеры простаивали, ему было больно и некомфортно.
Абсолютное доверие
Плетнёв был наделен редким талантом, он ставил спектакли, на которые зрители любили, любят и продолжают ходить, каждый раз находя для себя что-то новое и получая удовольствие от мастерства актеров. Плетнёв умел своих героев сделать запоминающимися, при том, что, по словам директора театра Александра Кривовичева, с актерами не работал. В том смысле, что не показывал, как надо играть.
«Я выхожу к актерам лишь с предчувствием замысла и испытываю счастье, когда репетиция превращается в акт совместного творчества. Моя задача – создать условия абсолютного доверия между нами, чтобы актер раскрылся так, как он в жизни не раскрывался. И думал: все, что происходит с ролью, он сделал сам».
Плетнёвский стиль
– Знаменитые плетнёвские сандалии на босу ногу – лишь одна из заметных деталей его характерного облика, – вспоминает Андрей Убогий. – Пальто нараспашку, небрежно намотанный шарф, какой-нибудь нарочито дурацкий картуз – и в результате казалось, что он, Плетнёв, словно издевается над собственною одеждой и внешностью. И при всём этом я встречал очень мало людей, одевавшихся столь же органично естественно. В одежде Плетнёва никогда не было ни обмана, ни умысла, ни стремления приукрасить себя – но выражался он сам, всегда искренний и самобытный…
Всё полно тайны и смысла
За четыре последних года Александр Плетнев поставил «Плоды просвещения», «Брата Чичикова», «Сирано де Бержерака», «Женитьбу Фигаро» в Орле, «Дон Кихота» во Владимире, «Блоху» в Туле и завершил свой земной путь потрясающей «Попыткой полёта».
Его спектакли по сей день являются стилеобразующими, хотя из более 30 в текущем репертуаре остались лишь четыре: «Лодка», «Если любишь – найди», «Женитьба» и «Дом восходящего солнца».
Он мечтал поставить «Сонечку» Людмилы Улицкой. От руководства театра и службы зрителя поступило предложение сделать очередной музыкально-драматический спектакль, и ему пришла идея объединить «Три мушкетера» Дюма и «Прощай, шпана замоскворецкая» Володарского. Не успел. Ещё в планах Плетнёва был Торнтон Уайлдер, его взволновала пьеса «Наш городок» – взгляд на жизнь глазами тех, кто уже умер…
Всё в жизни значительно, всё полно тайны и смысла – так считал Плетнёв. В нём было неустанное стремление взлететь, приподняться над обыденностью и условностями, воспарить, чтобы увидеть человеческие характеры и жизненные ситуации сверху, в том ракурсе, который далеко не каждому виден.
Александр ФАЛАЛЕЕВ
