Эта встреча произошла незадолго до ухода Димы, в минувшем сентябре. Музыканта, оставившего большой след в отечественной музыке, не стало 21 октября 2021-го.
В дождливый осенний вечер я пришел в гостеприимную семью Галицких. Меня встретили Дима и бельгийская овчарка по кличке Бонита. Ирина, жена Димы, проводила меня в комнату и убежала готовить угощения. Дима был бодр, весел и добродушен. Впрочем, как всегда. Наш разговор мы начали с раннего детства музыканта «Синей птицы».
«Ещё до моего рождения, мои родители работали на ведущих ролях в Ленинградском театре музыкальной комедии. Но, к сожалению, мама болела плевритом, и врач потребовал, чтобы отец увез ее на Урал. Жить в питерском климате с такой болезнью – приговор. Папа взял маму, два чемодана, и они уехали в Тюмень, где я родился в 1956-м. Маму, кстати, папа вылечил медвежьим жиром, который брал у цирковых дрессировщиков. Затем был Курган — отца назначили директором Зауральского народного хора. В Курганском драмтеатре директором работал фронтовой друг отца Иван Федорович Кауров. В 1962 году его направили в Калужскую драму, и он вытянул из Кургана моего папу. Сначала отец уехал один, чтобы устроиться, в Калуге он стал поднимать пришедшую в упадок калужскую филармонию».
В этот момент разговора Ирина принесла телефон. Из Черногории по видеосвязи WhatsApp звонил Вячеслав Малежик. Знаменитый певец и друг Димы хвастался видами Балканского полуострова и рассказал, что работает над новыми песнями, одну из которых Вячеслав прислал Диме для оценки.
«С мамой мы приехали в Калугу зимой 63-го Первые впечатления были невеселые: метель, какие-то столбы, фонари, как в фильме «Операция Ы». Я тогда считал, что Курган – это Нью-Йорк какой-то. Напротив телевышки, на улице Поле Свободы, отец снял комнатку в частном доме. По размерам – как сейчас наша кухня. Удобства во дворе, соседей я не помню. Вроде бы доброжелательные. Ну а что? Деньги платим, и ладно. Я пошел во второй класс 14-й школы. Никаких игр после школы у меня не было, а была «музыкалка» на Московской улице. Единственное развлечение – велосипед «Орленок». А большего мне и не надо было. Там, на Поле Свободы, я и катался. Кстати, улица мне запомнилась колоссальным количеством майских жуков. Детвора собирала их в спичечный коробок и брала с собой в школу. Но больше мне запомнились похороны на кладбище, которое было рядом. Каждый день по нескольку раз я слушал похоронный марш. Как ни странно, эта музыка меня не пугала, для меня процессия была сродни театральному действию. Всей ватагой мы бегали смотреть, это был чисто детский интерес.
Тогда я особо и не гулял по городу, поэтому воспоминания скудные. Конечно же, помпезное здание драматического театра было для меня большим, красивым, светлым пятном в унылой Калуге того времени. Помню дома, которые только строились на площади рядом с театром. Как-то мои школьные друзья позвали меня на рынок за семечками. Когда я увидел рынок, магазины и грязные, залузганные семечками улицы, мне стало плохо. Стоит театр, а вокруг деревня, жуть – такие были первые впечатления о городе. Около рынка, со стороны Кирова, был полукруглый двухэтажный деревянный продовольственный магазин. Отлично помню день, когда он полыхал синим огнем. Это было в 1963 или 1964 году. Как раз в это время мы переехали жить с Поля Свободы в гостиницу «Ока». Мама носила еду из ресторана. Половину суммы за проживание нам компенсировала филармония, другую папа платил сам. Мебель, хрусталь из курганской квартиры – все это ушло в гостиницу. Несмотря на переселение на Театральную улицу, я продолжал ходить в 14-ю школу, потому что там со второго класса преподавали английский язык. Я садился на первый троллейбус, мое любимое место было около водителя, и ехал в школу. После уроков шел в музыкальную школу, а вечерами пропадал в драматическом театре. Там сформировалась когорта детей актеров, «золотая молодежь», бомонд по-калужски, и мы все время были вместе.
В «Оке» мы прожили до 1965 года. Почему я это помню? Папа купил телевизор «Старт-3». В новогоднюю ночь они с мамой ушли в гости праздновать, а чтобы мне не было скучно, я смотрел встречу 1965 года по телевизору в номере гостиницы. Наконец, зимой 1965 года папе выделили трехкомнатную квартиру на Маяковке. Что я там увидел? Еще более чудовищные одноэтажные дома, посреди них стояли 12-я школа и наш пятиэтажный дом. Правда, на тот момент рядом с нашим строились еще пять таких же. Улица Транспортная, сейчас – Платова. Были два магазина, на Грабцевском Шоссе и на Маяковского. В них все – от хлеба, колбасы и спиртного до спичек и одежды.
Что такое мой двор? Палисадник, усеянный разнообразными цветами, которые никто не рвал. Ухоженные газончики и заборы. Лавочки около подъезда. Везде было чисто и идеально выметено. В центре двора располагался теннисный стол, стояли два баскетбольных щита. Были и турники, несмотря на то что через дорогу находился стадион 12-й школы с беговой дорожкой и турниками. Вся молодежь пропадала в нашем дворе. Во время каникул, позавтракав, я бежал на улицу и там проводил все время. Ездили на великах купаться на Черновские пруды, которых сейчас нет. На Зерновой остатки от них превратились в болота. Ну и, конечно, вечерние посиделки во дворе, с гитарами, играми. Курили в кустах, не в затяг, просто баловались. Потом от родителей по шее получали.
Поменялись школы. Двенадцатая – вот она. Вышел из дома и зашел. В школу я бежал во весь опор, как на праздник. Очень любил учиться. Еще на дверях замок, еще сторожа не было, а я уже стою, жду. С удовольствием ходил в музыкальную школу, которую по логистике перемещения поменял на вторую в клубе машзавода. Терпел езду на шестом автобусе, троллейбусов тогда на этом маршруте не было. Я и не подозревал, что на уроках сольфеджио и музлитературы сзади меня сидела моя будущая жена Ира. Правда, тогда я был влюблен в другую девочку. С ней я даже не дружил, ходил за ней, просто была мечта юношеская, вроде бы любил. У меня обязательно должна была быть любовь, такая тайная, что в детском саду, что в школе. Вот такая, достаточно урегулированная, спокойная жизнь школьника Димы Галицкого.
Я был уже в четвертом классе, когда к нам в гости из армии приехал мой старший двоюродный брат. Он привез с собой звуковое письмо – маленькую пластиночку, которую можно было записать в студиях звукозаписи. Говорили поздравление, и далее записывалась песня на выбор. Я ставлю эту пластинку, и, как писалось в романах, ничто не предвещало беды. Слышу: «Дорогой, милый Володя! Поздравляю тебя…» и далее по тексту. И вдруг после этого врываются громкие звуки доселе неизвестной мне музыки. Это был мощный рок-н-ролл Hippy Hippy Shake группы The Swinging Blue Jeans. Все! С этого момента классика была забыта намертво. Я сошел с ума. Я стал двоечником в музыкальной школе и в средней после шестого класса, когда появился ансамбль. Двоечник образно, конечно, но учился уже спустя рукава. Кстати, в школе на танцах мы «снимали» западную музыку, играя на обыкновенных шестиструнных гитарах, усилителей не было. Чуть позже мама, которая работала в филармонии, нам «подгоняла» орган «Юность», мощный аппарат, вровень с «Хаммондом». Играли мы и советскую эстраду. В том же шестом классе я начал ездить к родственникам папы в Москву. Там, в гостях, я впервые услышал Beatles на катушке. «Крышу» мне снесло окончательно. Я попросил написать мне на бумаге название группы и, пока ехал в Калугу на электричке, зубрил это магическое слово.
На следующий день я с гордым видом сказал своим друзьям: «Я такую группу слышал! Тне Беатлез!» Они мне: «Что за Тне Беатлез? Ты напиши». Я написал, а они меня на смех: «The Beatles». Я им: «Это не звучит! Вот БеатлЕз звучит».
В восьмом классе я настоял, чтобы мне купили магнитофон. До этого у нас тоже был магнитофон, но не наш, а «Яуза» из филармонии. Мы с отцом пошли в магазин «Электротовары» на Театральной площади и купили латвийскую катушечную радиолу «Миния-4». Магнитофон ленточный с приемником. И я пошел впереди Калуги всей. По пятницам записывал музыкальные программы BBC, которые ловились в хорошем качестве на 16 метрах. И в субботу – двухчасовую программу поп- и рок-музыки радиостанции «Голос Америки». Причем, когда ведущий говорил, слышно было плохо, но когда включалась музыка, то все было супер. Помню, записал программу, посвященную фестивалю в Вудстоке: Joe Cocker, Janis Joplin, Jimi Hendrix, The Who. Я ставил своим друзьям, и они были в шоке: «Откуда достал?» Я им гордо: «Места надо знать!»
И еще о «доставании» музыки. Как-то я поехал к своему двоюродному брату в Москву на свой день рождения. Он мне пообещал подарок, привел в компанию детей дипломатов. Танцы, коктейли, я стою и не понимаю, что тут делаю. «Что вы меня позвали-то? Меня Андрей обещал музыкой удивить». Спохватились – ой, вот «Битлы». Я говорю: «О чем разговор. Быстро». Достают пластинку, привезенную из Англии. На обложке четыре «чувака», идущие по пешеходному переходу. Ставят. Все, мне не надо было дня рождения, тусовок. Пластинку мне не подарили, а дали переписать. Я тут же, в этой квартире, ее записал с вертушки на магнитофон Grundig. На вторую сторону катушки группу Bread записал.
Калуга постепенно преображалась на моих глазах. В своем дворе я не сидел. Ходил смотреть кино в «Центральный» и «Спартак», ходил в клуб спичечного объединения «Гигант», клуб торговли, играл в группе во Дворце пионеров. Безусловно, парк культуры и отдыха. Аттракционы цепочечные, танцплощадка, тир, кафе «Мечта» («Кукушка»).
В те годы я уже начал сочинять свои песни и играть их на танцах, где только можно было в Калуге. «Листопад», вышедший потом на пластинке» «Синей птицы», я сочинил в пятнадцать лет.
Старшие классы у меня закончились с горем пополам в восьмом классе, и я пошел в музыкальное училище. Поэтому классического выпускного с рассветами и шатанием по городу у меня не было. Нам вручили «корочки» об окончании, мы собрались своей компанией и отметили это дело. В музучилище я проучился три года и бросил: пошел не на то отделение, надо было идти на дирижёрско-хоровой. Позже именно это отделение я и окончил.
Калуга для меня стала близкой и любимой, когда я стал ездить с ВИА «Синяя птица» на гастроли. Я возвращался в родной город и он открывался мне совершенно иначе. Когда здесь постоянно живешь и варишься в этой каше, ничего не замечаешь. Все обыденно и предсказуемо. Но, поездив по миру, я влюблялся в Калугу все больше и больше.
Вот и вся история детства Димы Галицкого. Конечно, неполная. Мы разговаривали с ним часто и от души. Статьи рубрики «Мои дворы» я всегда заканчивал словами: «…но это уже другая история». Увы, другой истории уже не будет. Спасибо, Дима, за все!
Сергей СЫЧЕВ
