Военнослужащие благодарны священнослужителям за поддержку
Зачем нужен священник на передовой и как каждый из нас может помочь солдатам – об этом рассказал клирик храма преподобного Серафима Саровского поселка Воротынск иерей Лев (Кукушкин).
Больше года идет специальная военная операция. В зону СВО постоянно отправляются священнослужители. Они привозят гуманитарную помощь, медикаменты, вещи, собранные прихожанами, но самое главное – духовно окормляют бойцов, молятся вместе с ними и оказывают необходимую поддержку.
Отец Лев ездил в зону СВО дважды. Оба раза – по зову сердца, добровольно. Взяв благословение у митрополита Калужского и Боровского Климента, он отправился в самое пекло, где боль, смерть и страх. Нужно было запастись недюжинным мужеством и решимостью, чтобы преодолеть все трудности самому и помочь другим справиться с тем, что под силу не каждому человеку.
– Отец Лев, вы не так давно вернулись из второй командировки. Скажите, как у вас изначально появилось решение туда поехать?
– Желание поехать на передовую возникло давно, ещё летом 2022 года. Когда объявили частичную мобилизацию, я для себя твёрдо решил, что хоть чем-то помогу русскому солдату и обязательно туда поеду. Осознавал все риски, связанные с командировкой, и не исключал, что могу там погибнуть. Поэтому написал прошение на имя митрополита в случае моей смерти похоронить меня здесь, под Воротынском, чтобы моя семья смогла навещать. Насколько я знаю, священнослужителей хоронят отдельно, в Калуге, а для родных это было бы неудобно.
В течение месяца я искал пути, как попасть в зону СВО. Ходил в военкомат, в Епархию. В итоге сел в эшелон с военнослужащими, так и оказался на территории ЛНР вместе со вторым калужским батальоном. Мне выдали боевую экипировку: бронежилет, каску, котелок, вещмешок – всё как у солдата. Священники там наравне с бойцами рискуют своей жизнью, также постоянно в опасности.О своём отъезде практически никому не сказал, кроме жены и некоторых сослужителей. Хотел, чтобы все было без лишних разговоров.
– Что включает в себя духовная помощь, которую вы оказывали мобилизованным?
– На передовой я совершал таинства Крещения и Исповеди, молебны, заупокойные литии, освящал технику, блиндажи и окопы, проводил духовные беседы. В то же время старался не навязывать никому участие в таинствах и молитве. Если у человека было желание пообщаться, я с радостью отвечал на все вопросы, а если нет – насильно, конечно же, никого не заставлял. Вообще, бойцы со мной были очень приветливы. Со всеми сложились тёплые отношения. Одной из главных моих задач было с ними подружиться. Смущались все только первое время, а потом принимали как близкого человека.
– Чем помогло бойцам ваше присутствие на передовой?
– Ко мне ребята подходили со словами: «Большое спасибо, что вы здесь». Сам факт присутствия священника рядом вдохновляет солдат. Может быть, священнослужитель и не совершает там особенных подвигов, но его духовная поддержка чувствуется и воодушевляет.
– Были случаи, когда благодаря вашей духовной беседе солдат-атеист приходил к вере?
– Люди там приходили к Богу не столько после каких-то моих слов, проповеди и тому подобного, сколько в целом из-за окружающей обстановки. Один из солдат сказал мне, что стал верующим после первого же обстрела, второй рассказывает, что поверил в Бога после ранения. Смерть там ходит за каждым. В критической ситуации человек волей-неволей задумывается и о своей прожитой жизни, и о жизни грядущей. Казалось бы, разрушения, бомбёжки, смерти – это страшно и ужасно, но, с другой стороны, оказавшись в зоне боевых действий, многие пришли к Богу и изменились к лучшему.
В январе был на конференции Синодального отдела по взаимодействию с силовыми структурами. Главная мысль выступавших в том, что спецоперация должна была продлиться не более трёх месяцев, но Господь попустил ей продолжиться, чтобы наше общество очистилось, стало лучше через это серьёзное испытание. Я долго думал над этим и потом, когда вновь отправился в командировку, понял, что это действительно так. Даже люди, оставшиеся в тылу, меняются, переживают за своих мужей и сыновей, молятся за них, начинают больше ценить близких.
– Вы говорили, что вам приходилось крестить бойцов. Как люди приходят к этому решению?
– Все бойцы, которых я крестил, говорили, что хотели принять святое крещение ещё до мобилизации, но всё время что-то мешало, не получалось. А там ничто житейское уже не отвлекало от этого.
– А многих крестили?
– Двух с половиной. Сейчас объясню, почему именно такое неполное число. Одному из бойцов я завершил это таинство. Перед самым отправлением местный батюшка начал обряд крещения, но не успел до конца это сделать. Уже по прибытии в зону СВО я закончил таинство.
– Много ли священников сейчас на передовой?
– По всему фронту священники, конечно, есть. Сколько их? Не знаю. Уверенно могу сказать, что священнослужителей там очень не хватает. Бойцам необходимо духовное окормление. Вообще, воинское служение традиционно для Русской православной церкви. Со времен благоверного князя Александра Невского в дружинах были священники, чтобы поддержать дух воинства. В традициях нашей церкви: там, где нужда, где больно, где страшно, должны быть священники.
– Помимо духовной помощи, без чего бойцам там трудно обойтись?
– Конечно, Минобороны снабжает военных техникой, боекомплектами, продуктами, одеждой и прочим. Но без поддержки тыла бойцам было бы труднее. Поэтому так важна любая материальная поддержка, тем более что посильный вклад в общее дело может внести каждый из нас. Помогают им и детские письма. Когда в первый раз приехал туда, доставил посылку от наших воротынской и бабынинской школ. Письма детишек раздал лично каждому солдату. Один офицер, читая письмо, чуть не заплакал – настолько было проникновенно написано. Бойцам на самом деле становится тепло на душе от детских рисунков и посланий.
– За долгое время нахождения в зоне СВО чувство опасности притупляется? Можно ли привыкнуть к постоянным обстрелам?
– С непривычки переносится трудно. Бойцы уже не обращают особого внимания, но не забывают о технике безопасности. За два месяца, которые я провёл там, мне довелось трижды попасть под миномётный обстрел. Били в точку несколько раз! Мы прятались в подвалах. С помощью дронов можно быстро вычислить скопление людей, поэтому там рекомендуют ходить поодиночке. Как только засекут группу собравшихся, через несколько минут – удар. Очень опасно.
– Как вы думаете, нужен ли священнику в зоне боевых действий такой же защищающий его юридический статус, какой сегодня есть у военных и мобилизованных, – предоставляющий социальные льготы ему и его семье и предусматривающий выплаты в случае ранения или, не дай Бог, гибели? В этом есть необходимость?
– Насколько мне известно, на уровне Патриархии такой вопрос уже решается. Роль священника в СВО очевидна и общепризнанна. Многие священники, как и бойцы, имеют семьи и рискуют жизнью не меньше других. Ряд пастырей героически погибли. По линии церкви священники имеют некоторые выплаты благодаря частным жертвователям. Во вторую свою командировку в зону СВО я поехал через Синодальный отдел. Это позволило мне оформить страховку на случай ранения и гибели, а также дневные командировочные. Конечно, для семьи эта поддержка нужна, т.к. подчас священник – единственный кормилец в семье.
– Что больше всего вам запомнилось в ваших поездках?
– У меня, конечно, много воспоминаний. Больше всего запомнились врачи. Когда я приехал в зону боевых действий во второй раз, посетил госпитали. После того как увидел, что они делают, как спасают раненых бойцов, стал по-другому к ним относиться, с большим трепетом. Там собрались люди разных национальностей, разных вероисповеданий. Помню, мы стояли вместе: фельдшер-узбечка, врач-дагестанец, врач-осетин, русский и я – чуваш. Меня поразило, что все мы приехали из разных мест ради общего дела – спасения бойцов и помощи им.
– Вы хотели бы снова поехать туда?
– Как на сердце ляжет, нужно договориться с «Небесной канцелярией» (смеется). Я люблю наших бойцов, хочу приносить пользу. Перед отъездом даже сказал жене: если что со мной случится, напишите на моём памятнике: «Я люблю Бога, люблю Россию, люблю русского солдата». Не знаю, как по-другому выразить свои чувства. Помните, как поётся в песне Трофима: «Это всё моё родное, это где-то в глубине…»? Вот и бойцы, и наша страна – это всё моё родное. Поэтому хотел бы поехать туда снова.
В дневнике, который вёл отец Лев во время пребывания на передовой, можно прочесть следующее: «Читал вечерние молитвы с воином Борисом, общался с воинами из N полка, раздавал лекарства и духовную литературу в четвертой роте, совершал молебны…» Записана только малая часть добрых и важных дел, совершённых батюшкой для бойцов. Через общение и общую молитву отец Лев помог многим солдатам приблизиться к Богу. Думаю, пока есть такие священнослужители, готовые рисковать собственной жизнью, искренне любящие людей и Родину, верные своему долгу и призванию, духовная сила нашего народа будет крепнуть.
Беседовала Екатерина СЕМЕНОВА
Фото из архива отца Льва
