Его имя сегодня знакомо лишь узкому кругу интересующихся калужской стариной. Но сделанное этим человеком для города, по справедливому замечанию краеведа Александра Днепровского, заслуживает того, чтобы назвать его героем Советского Союза.
Посетителям областного художественного музея хорошо известны картины постоянной экспозиции: портреты «Курсистка» и «Дама с кошкой» кисти Ярошенко, работа флорентийского мастера XVI века «Мадонна со щегленком» и другие. Но мало кто знает, что увидеть их сегодня можно благодаря храбрости и самоотверженности бывшего сотрудника музея Николая Михайловича Маслова.
Старик из Пушкинского переулка
Маслов был фигурой заметной и колоритной: высокий, худой, ходил не спеша, с тонкой тростью, словно выходец из XIX века. Одевался тщательно: запонки, пристяжной белый накрахмаленный воротничок и всегда с галстуком. МаслОв (ударение, по мнению Николая Михайловича, полагалось делать на о) происходил из небедной династии калужских деловых людей, его дядя был старостой часовни в Гостином дворе. Вячеслав Зеленов вспоминал встречи с ним: «Слушать Маслова было истинным наслаждением: казалось, он знал все – историю, искусство, литературу, на память называл имена многочисленных русских князей, их родственные связи, даты, события. Именно от него я впервые услышал о Чижевском, имя которого тогда в Калуге не упоминалось».
Николай Михайлович окончил Калужское реальное училище, участвовал в Первой мировой войне. После демобилизации в 1921 году возвратился в Калугу, работал в райплане, на канцелярско-счетоводческой работе на городской электростанции, в «Водосвете», на бирже труда. В 1930 году занялся исследовательской и краеведческой работой по геологоразведке. Затем много лет был сотрудником сначала краеведческого, затем – художественного музея.
Калужское достояние
С июля 1941 г., в связи с призывом в действующую армию директора музея М. М. Днепровского, на Маслова были возложены его обязанности.
В своих воспоминаниях Николай Михайлович писал, что за три дня до занятия города немецкими войсками, когда началась спешная эвакуация, два музея, краеведческий и художественный, просили хотя бы один вагон для вывоза самого ценного, но в последний момент им отказали.
«Все было оставлено на произвол судьбы»,
– так оценил он трагическое положение музея.
В первый же день после захвата города, 13 октября 1941 г., помещения обоих музеев, располагавшиеся в усадьбе Золотаревых, заняли немецкие войска. Здесь расположился штаб 4-й танковой группы, войска которой захватили Калугу, позже – немецкая комендатура.
Назначенный оккупантами Городской Голова Калуги Щербачев предложил Маслову остаться в музее хранителем. От местной комендатуры ему выдали пропуск на право беспрепятственно проходить на территорию музеев.
На шестой день оккупации Маслова вызвали для дачи пояснений по собранию музея. Позднее в своих воспоминаниях Николай Михайлович писал:
«На хранилище художественного музея висело объявление о том, что находящееся там имущество конфисковано. В двух комнатах, служивших хранилищами музейных ценностей и инвентаря, а также в библиотечной комнате царил невероятный хаос: картины, частью сорванные с подрамников, были перемешаны с рамами, подрамниками и инвентарем. Ящики письменного стола и шкаф были взломаны. В библиотеке многие книги были сброшены с полок, ценные гравюры западноевропейских мастеров валялись на полу, истоптанные сапогами. Два немецких офицера, находившиеся в хранилищах и рывшиеся в картинах, потребовали у меня каталог, спросили о некоторых картинах (автор, название) и нагло выставили вон».
Еще в первый свой приход в музей, когда его занял немецкий штаб в октябре 1941 г., Н. Маслов заметил три ящика с картинами, отобранными для вывоза в Германию, – 16 произведений итальянских, голландских, фламандских, французских художников XVI–XIX веков. В основном натюрморты, пейзажи, религиозные и жанровые картины, а также 233 гравюры и 23 рисунка западноевропейских мастеров. Картины были сняты с подрамников и свернуты в трубки.
По указанию комендатуры была устроена распродажа произведений из собрания музея. Городской управе разрешили для пополнения бюджета продавать некоторые картины, не имеющие музейного значения, немецким офицерам и солдатам с выплатой ими денег в городскую казну. Николаю Маслову предложили заняться отбором работ для продажи из части собрания художественного музея, оставленной для города. Он поставил себе задачу сохранить по возможности для Калуги как можно больше музейных ценностей, но, несмотря на все его усилия, значительная часть собрания была утрачена.
И если часть собрания зарубежного искусства распродали, то многие произведения русской и советской живописи и графики погибли в хаосе и беспорядке оккупационного периода, многие были порваны или затоптаны сапогами.
Музей в период оккупации фактически подвергся разграблению. В частности, коллекция уникального фарфора была использована как столовая посуда для оккупантов и просто разбита. Ценную коллекцию мебели использовали для нужд немецкого штаба, а часть пошла на растопку печей, как и книги, а также документы архива.
Когда 20 декабря 1941 г. началось внезапное наступление советских войск, Маслов и Извеков, заведующий историческим отделом краеведческого музея, сделали все, что могли. Три ящика с приготовленными к вывозу картинами задвинули в дальний угол и завалили хламом, чтобы они не попались на глаза оккупантам. Немцы в спешке не заметили спрятанных ящиков. Так удалось спасти и сохранить эти произведения для музея.
Еще велись бои в районе вокзала, когда Маслов прибежал в здание музея, опустошенное и разграбленное.
Позже он расскажет:
«Наружные двери и окна были раскрыты настежь и частично разбиты, помещения засорены грязной бумагой и пустыми бутылками, консервными банками, экспонаты выброшены из ящиков и витрин. Много вещей попорчено, перебито, разорвано. Особенно пострадала библиотека музея».
Георгий Митюхин, до войны работавший в областном отделе по делам искусств и участвовавший в освобождении Калуги в декабре, вспоминал:
– Я патрулировал с группой бойцов только что освобожденный город. И наткнулся на какого-то старика – согбенного, истощенного, ну точно скелет. Он меня окликнул, а я его не узнал. Это был Маслов. Подкормили его – он совсем с ног валился. А дня через два зашел я к нему в музей. Он сидел в холодной комнате и разбирал экспонаты.
На фото тех дней мы видим открытые ящики, картины в рамках и в рулонах – на столах, на полу. Рядом стоит высокий человек в пальто, в валенках и шапке-ушанке – в музее жуткий холод. На обороте рукой Маслова написано: «22 января 1942 года». Человек на фотографии – сам Николай Михайлович, он выглядит удрученным и совсем разбитым.
«Старику» тогда был всего 51 год.
О чём молчал Маслов?
Уже 1 января 1942 г. Николай Маслов и другие сотрудники приступили к разбору и приведению в порядок фондов разгромленного музея.
Открывали сохраненные ящики в присутствии специальной комиссии. Составили опись. Оказалось, что большинство картин подпорчено – переломы красочного слоя от скатывания, они нуждались в срочной реставрации.
Музей вновь начал принимать посетителей 7 ноября 1944 г. Экспозицию открывал стенд «Разграбление немцами художественного музея». Фотографии и комментарии к ним показывали значительный ущерб, нанесенный немецко-фашистскими захватчиками. Снимки были сделаны Масловым.
Власти не сочли подобный поступок геройским и даже признали Николая Маслова до конца жизни неблагонадежным. Умер Николай Михайлович в 1967 году.
В книге «Калужский краевед Маслов» А. Днепровский делится интересной версией о судьбе памятника Ленину в Калуге во время немецкой оккупации.
«Памятник Ленину в сквере продолжал стоять и все так же правой рукой показывал на запад. Стоял он и тогда, когда в сквере начали рыть могилы для вражеских солдат, их привозили с московского фронта десятками, сотнями. И вдруг монумент исчез. Сначала видели, как остались на постаменте одни ноги (скульптура была разъемная), а потом и ноги пропали. Обе половины монумента были спрятаны в снегу на складе лесозавода, который тогда размещался на задах краеведческого и художественного. А в музеях действовали два калужских патриота – Н. Маслов и В. Извеков. Я, конечно, не хочу сказать, что два старика притащили и спрятали тут двухтонную скульптуру. Но они вполне могли подать идею спрятать ее в этом укромном месте. Конечно, эта операция, тщательно продуманная, была проведена участниками калужского подполья – оно работало все 68 дней оккупации».
И хотя это всего лишь версия, в ней есть главное: как самоотвержен был этот человек и как предан своему городу!
Беспамятливая наследница?
После смерти Маслова его дом с большим садом в Пушкинском переулке, который достался Клавдии Масловой (Аксаковой) по наследству, снесли. На его месте построили школу. Вдове дали однокомнатную квартиру в многоэтажке в Октябрьском переулке. Новое жилье она не полюбила: здесь ей было неуютно и одиноко, к тому же, боясь газа, она продолжала готовить на керосинке.
Клавдия Павловна – скромная, тихая, деловитая женщина, работала в краеведческом музее, всегда одевалась в темное. Она была ангелом-хранителем для Маслова и пережила мужа всего на семь лет.
Клавдия Маслова обработала и систематизировала его переписку и передала в личный фонд госархивдокументы и фотонегативы.
Наследников у них не было. Вернее, как сказал один из его коллег, «наследниками Маслова и его творчества являются все калужане, вся Калуга, вырастившая таланты Николая Михайловича и тут же забывшая своего певца».
О талантах этого человека стоит рассказать отдельно. Маслов написал десять научных статей по геологии. К примеру, он открыл залежи бурого угля под деревнями Воровая и Квань и подал идею городским властям разрабатывать этот уголь в шахтах. Создан целый «Шахтстрой», о чем красноречиво говорят названия улиц Врубовая, Штрековая и т. п. Калуга была тогда в основном с печным отоплением и, как говорили старожилы, в военные годы лишилась почти всех заборов: ими отапливались дома. Хотя калужский уголь малоэффективный – одна зола, но усилиями Маслова фактически был спасен от вырубки на дрова городской бор.
Также он открыл месторождение «кванского» мрамора, которое разрабатывалось в начале 30-х годов. Камень грузили на баржи и отправляли в Москву, он шел на отделку довоенных станций метро, например «Библиотеки имени Ленина».
Из большого числа тем, которые занимали краеведа, одна была постоянной: сколько лет Калуге? В 1950 году он высказал идею, которую горячо отстаивал: Калуга заложена князем Симеоном Гордым во время его похода против Литвы в 1351 году. А при изучении текста «Слова о полку Игореве» нашел в нем калужские мотивы, высказывая собственную гипотезу об авторстве произведения. Вел кропотливую работу по розыску калужского списка «Слова…», который якобы имелся в библиотеке духовной семинарии в начале XX века.
Его интерес как геолога перерос в оценку художественных достоинств калужской керамики. Маслов считал местную глину богатейшей по диапазону применения и качеству.
Именно его хлопоты спасли от исчезновения труды русского изобретателя телефона, мирового судьи Павла Голубицкого, на которые его дочь буквально махнула рукой.
С детских лет, а особенно во время студенчества, увлекался живописью. Картины художника-самоучки были включены в экспозицию краеведческого музея, а зарисовки, сделанные тушью, публиковались в местной прессе как иллюстрации. В записных книжках Маслова можно прочитать, что иногда ему заказывали декоративные росписи в детских садах и магазинах. В универмаге «Детский мир» долго сохранялись росписи по мотивам пушкинских сказок в стиле Палеха, выполненные в 50-х годах, возможно, его авторства.
Заброшенную могилу выдающегося земляка на Пятницком кладбище отыскала в 2015 году учитель школы № 15 Марина Юрьевна Рыбакова, а неравнодушные калужане восстановили надгробие из черного гранита. Увы, это пока все, что сделали потомки для сохранения памяти об уникальном краеведе.
Ольга Коновалова
По материалам книги А. Днепровского «Калужский краевед Маслов»
