В новой рубрике мы будем рассказывать об удалённых уголках Калуги.
Как и чем живут в них люди, о чём мечтают и чего им не хватает. Сегодня отправляемся в деревню Белую.
– Вы знаете, почему её так назвали? Раньше она вся утопала в черёмуховом цвете! – рассказывает Надежда Моисеева.
77-летняя Галина Михайловна Петровичева, 80-летняя Лидия Ивановна Чистякова и 66-летняя Надежда Фёдоровна Моисеева – последние из могикан, одни из немногих оставшихся коренных жителей деревни Белой, всех остальных они называют приезжими.
Жизнь новая – проблемы старые
От центра Калуги до деревни всего девять километров. Когда мы собирались в дорогу и созванивались с местными, нам говорили, что деревня небольшая, домов в ней раз, два и обчёлся. На деле же оказалось, что улочки её ветвятся, раздваиваются, и в них легко заплутать. На месте покосившихся избушек вырастают коттеджи-замки, обнесённые высокими заборами. То тут, то там висят объявления о продаже строений и участков.
Официально в деревне 35 домов, но она давно приросла дачами. По словам старожилов, их не менее двухсот.
Школы, детского сада и магазина здесь отродясь не было. Как и церкви. Недавно на въезде в деревню появился… молельный дом.
– Там стоял обыкновенный дом. Пятидесятники его купили и построили себе церковь. Они приходили в нашу деревню, приглашали, но мы им сказали: «Мы христиане, мы к вам не пойдём!» – рассказывает Галина Михайловна.
– Первое время ходили, книжечки раздавали: «Придите, посмотрите, как у нас, что у нас!» Несколько дачниц зашли, да так и остались, – говорит Надежда Фёдоровна.
Раз в неделю приезжает в деревню бочка с молоком. И это заслуга предпринимателя, который несколько лет назад перебрался в Белую. Жители зовут его просто Ромкой.
– Кто молочка, кто творожку, кто сырку возьмёт, – говорит Надежда Фёдоровна.
– Продукты хорошие, – вторит ей Галина Михайловна.
– Есть что взять и вкусно. А так, чуть что – надо ехать на Силикатный, или дети продукты привозят, – добавляет Надежда Фёдоровна.
– Помню, мне было лет 6-7. Дети бегают, а взрослые собрание проводят. Афонин подошёл к нам и говорит: «Ох, скоро будете жить со всеми удобствами – и вода, и газ!» Это были 60-е годы. Вот прожила я почти 67 лет и всё жду у моря погоды! – говорит Надежда Фёдоровна.
Жители жалуются, что они только утоптали дорогу, а её размыло проливными дождями. И теперь вновь ходить по ней страшно, того и гляди споткнёшься о какой-нибудь вымытый водой камень и упадёшь.
В управлении по работе с населением на территориях отмечают, что главные проблемы деревни – отсутствие водопровода и канализации. В настоящее время изыскиваются средства на решение этих вопросов.
– Дороги есть щебеночные и грунтовые. Они в проезжем состоянии. По мере необходимости их приводят в порядок.
Не так давно в деревне появился газ.
– Спасибо Роме. Лет пять назад он провёл себе газ. Он крутой, у него денег много. Прокинул трубу, собрал нас всех и говорит: «Подключайтесь, кто хочет!» – вспоминает Галина Михайловна.
Нелёгкая доля
– Раньше, когда мы росли, в каждом доме были корова и поросёночек. Сейчас все распостились, молодые держать не хотят, а мы уже старые стали, – говорит Галина Михайловна.
На всю деревню осталась одна рогатая. В основном же деревенские держат кур и гусей. Яйца пытаются продавать, но берут их не особо. Как сетуют старики, молодёжь закупается в магазинах, натуральными продуктами их уже не заманишь и не удивишь.
– Я работала до 59 лет, первый год на пенсии. Перебралась в деревню. А теперь думаю, что лучше работать – хоть какие-то деньги будут. А здесь труд неблагодарный. В деревне очень тяжело, – говорит местная жительница Людмила. – Сейчас и кур, и уток держать дорого. Поехали за зерном: 30 кг –540 рублей. И это было три месяца назад!
– Лидка первый год не держит коров! – говорит Галина Михайловна.
В это время на негнущихся ногах выходит 80-летняя Лидия Ивановна. Натруженные руки, лицо, по которому читается жизнь, как в открытой книге.
– В августе я её продала, – вздыхая, говорит пенсионерка. – Тяжело было, жалко. Была у меня корова хорошая, умная, скажешь, бывало: «Иди домой!» Идёт! Пенсию получишь и всю в скотину вкладываешь. Руки стали совсем никудышные, даже картошку не могу очистить. А ещё год назад как-то корову умудрялась доить. То сломала, то собака укусила – всё к одному.
На долю Лидии Ивановны выпало немало бед. Она родилась в первый месяц войны, мать прятала её и сестру в погребе.
– Самый бой здесь был. Но я ничего не помню, мала была. Папа на фронте погиб, я его не захватила… И дояркой работала, и на птичнике. Попала на завод. Малого родила, муж попал в аварию, под машину, погиб. Малый в восемь месяцев у меня остался, растила его одна. Хорошего нет ничего, дочь, – срывающимся голосом говорит Лидия Ивановна.
– Вспомнить нечего, – добавляет Галина Михайловна. – Работали на заводах, хоть на пенсию заработали. Колхоз был, а потом был совхоз «Карачаевская птицефабрика». Затем устроились на заводы, я – на пианинку (Специализированная фабрика механики пианино. – Прим. автора), она на КЗАМЭ. На работу ходили пешком час почти, минут 40–45.
– А в магазин по пути, – говорит Лидия Ивановна. – Сумок наберёшь. Ночью приходишь.
– Работали в две смены. Но жили весело, хорошо было. Не было никакой зависти. А сейчас один богатые, другие бедные, – говорит Галина Михайловна.
– Ходили в клуб на танцы в Черносвитино, Крутицы. Кино раньше там было, – вспоминает Лидия Ивановна.
Обезвоженные
На всю деревню Белая один колодец, второй давно закопали.
– Пришли двое мужчин и стали закапывать колодец недалеко от моего дома, – вспоминает Галина Михайловна. – Я говорю: «Ребята, а что это вы тут делаете?» – «Здесь будет колоночка!» И эту колоночку уже лет 30 ставят.
– Дорог нет, воды нет. Один колодец на всю деревню. Раньше был сельсовет, деньги выделялись, и наши отцы сами чистили колодцы. Лазили, вёдрами вычерпывали, срубы мыли. А теперь приедут, хлорки пустят. – «Два три дня не пейте!» И всё, – говорит Надежда Фёдоровна.
Она когда-то была местным депутатом, затем старостой. Сейчас же ушла на покой.
– Я как родилась, всю жизнь здесь живу. Сначала родители были, жалко стало уезжать. А теперь привыкла. Туалет в доме, газ, душевая кабина – мне дети всё сделали. Я иногда прихожу на кладбище к своим и говорю: «Ребят, вы не дожили, а я сейчас живу!» – говорит Надежда Фёдоровна.
Несколько лет назад деревенским за свой счёт предложили провести воду.
– Надо было по 106 тысяч собрать с каждого дома. Единая сумма, и неважно 20 метров, 30 метров до дома вести. Нам дали разрешение в водоканале. Первое, второе, третье собрания провели. На четвёртом надо было собрать по 50% стоимости с каждого домовладения. Один отказался, второй… Это было в 2019 году. А теперь ноем, что остались без воды, – ругается Надежда Моисеева.
В итоге каждый сам, как может, решает эту проблему: кто-то пробурил у своего дома скважину, кто-то возит воду в бутылках из города, а кто-то на свой страх и риск берёт из колодца.
Но, несмотря на все сложности и трудности, старики не желают перебираться из деревни в город, а те, кто всё же перебрался, начинают тосковать в четырёх стенах.
– Всё время хочется в деревню. Я уже давно живу в городе. Сюда приезжаю на лето, тянет, – говорит Галина Михайловна Петровичева.
Елена Французова
Фото Антона Забродского
